Я молча сел за стол, но Кузовкин вскочил, забегал по кабинету и запричитал:
— Если бы это за работу — я бы промолчал. А то ведь за девицу. Нет, по собственному желанию меня не выживешь, я поеду в главк. Скажите, вы правда смотрели мой чертеж? Сильно я закосил?
— Смотрел, да не знал чей, — буркнул я и начал работать. Чего болтать-то.
А в пятницу я ехал на волков и думал, что у меня тоже слева закошено.
И было все. И сугробы, и красные флажки, и перекат выстрелов, и серые пушистые тела, как торпеды, врезавшиеся в снег. Вечером был костер. Мы ели полусырое дымное мясо и запивали дымным чаем, а потом пили дымный чай и заедали дымным мясом. И вспоминали старину Хэма, а кто с нами не ел, того с нами не было.
Жизнь — это борьба, и мы боролись с хищниками. Убитый волк мне приятен. Что-то в его мертвом оскале есть мужественное. И если мне суждена смерть, я хотел бы лежать в гробу и таким же оскалом встречать своих родственников.
На всю следующую неделю меня отправили в командировку в фонды, где пришлось рисовать, чертить и выписывать. К себе на работу я заскочил в пятницу перед концом дня за коробкой пыжей.
В кабинете сидела только новенькая. Она заметно изменилась, кое-где на нее уже легла краска и взгляд стал смелее.
Я спросил про Кузовкина.
— Он поехал тогда в главк, а оттуда его увезли на «скорой помощи» с язвенным кровотечением. На нервной почве. Собирали ему по пятьдесят копеек, а я дала шестьдесят.
Мы стали закрывать столы. Она набросила шубку и, как лисичка, шмыгнула за дверь. Через минуту вышел и я.
У подъезда начальник отдела посадил новенькую в свою машину. Они чему-то засмеялись, и «Волга» сорвалась с места.
А на следующий день я убил медведя.
С первого взгляда
Говорят, что скоро будут знакомиться путем через электронную машину. Мне бы это хорошо, потому что обычным путем мне никак. Стесняюсь я их — женщин. А если красавица, то меня будто суют то в прорубь, то в доменную печь.
Конечно, хочется красиво, с первого взгляда, ни через кого, потому что человек я нормальный, если рядом нет женщины. А они ведь всегда рядом.
Поэтому, когда я попал под сильный дождь, то быстренько встал под козырек газетного ларька. Тут еще «поэтому» ни при чем. Вот дальше: поэтому я огранител, когда рядом с собой увидел красавицу.
Высокая, а я давно заметил, что маленькая красавица — это только полкрасавицы. Высокая, изящная, легкая — выставил бы руку и поставил бы ее на ладонь. Белое платье сидело так, что моей фантазии делать было нечего. Лаковые глаза, огромные и черные, как полярная ночь, смотрели. Ресницы-махаоны сотнями черных вопросительных знаков повисли над глазами. Носик, да что там носик, когда под ним были губы...
Я смотрел на красавицу, но это был уже не я — это был сумасшедший в моем облике.
— Дождь, — сказала она, будто выдохнула музыку.
— Он, — подтвердил я бабьим голосом.
Она раздавила на щеке каплю. Я вздрогнул, содрал с себя пиджак и отчаянно набросил на ее плечи. Для меня это было равносильно полету в космос.
— Ну что вы! — смутилась она. — Меня зовут Ниной.
— Меня тоже! — еще ничему не веря, представился я.
— Тоже Ниной? — вскинула она ресницы-вопросики.
— Тоже Сашей, — уточнил я.
— Кажется, перестал... Пойдемте! — робко предложила Нина, возвращая пиджак.
— А как же, — согласился я, смело взял ее под руку и пошлепал по лужам.
Мы шли, и казалось, все смотрят на нас. Так оно и было, потому что пиджак я надел наизнанку. Нина засмеялась, будто зазвенела хрусталем. Я его вывернул и начал говорить, ибо мужчина обязан развлекать женщину беседой. Тем у меня множество, но они все моментально испарились, поэтому я начал подробно рассказывать, как устроена мясорубка и почему из нее вылезают червячки. Моя слушательница, видимо, решила, что я в магазине молочу мясной фарш.
А потом Нина показала на новенький высотный дом, где она жила.
— Ну и домик! — восхитился я и шагнул в открытый люк.
Он оказался полузасыпанным, поэтому я вылез сам.
— Не ушиблись? — спросила Нина голосом, которому позавидовала бы любая медсестра.
— Пустяки, — вправил я вывихнутый палец.
— Вы испачкались...
— Ерунда, — отлепил я из-под носа комок глины.
— Вам надо умыться... Зайдемте ко мне?!
— К вам?! — прошептал я и опять шагнул в тот же люк, но Нина меня вовремя перехватила.
На ее маму, солидную плавную женщину, я произвел впечатление. Она смотрела на меня, будто я вышел из телевизора и пошел прямо в ванную.