Во сне, больше похожем на легкую летаргию, она слышала разговоры мужчин, переживающих за неё, скрежет уключин, гудение паруса, но не готова была полностью выйти из состояния отключки –если не считать, все-таки, походы в туалет.
Там, в этом сонном мареве, Ирина прощалась с прошлой жизнью, принимала изменения в этой и расставалась со всем, что осталось от Арины: отголосками чувств к знакомым ей людям, обид, страхов, боли потерь. И с нею самой – молоденькой панночкой, улыбнувшейся и пожелавшей замене найти свое место в мире, где Арина не смогла выжить. Рядом с девочкой стояла красивая женщина и обнимала ее, а потом они обе растворились в мутно-сером пространстве, где Ирина не видела ни верха, ни низа. «Прощайте, панночки, вечная вам память! Пусть боги всех миров позаботятся о ваших светлых душах!- подумала Эйрин и проснулась.
За пределами ее закутка шел дождь, косой из-за сильного ветра, наполняющего парус, но теплого, хотя и неприятного. Эйрин выглянула наружу, поздоровалась с сидящими на палубе под натянутым между бортами тентом нордами.
-О, наша скальд проснулась! – проговорил ближний к ней парень с короткой бородкой и веселыми зелеными глазами. – Есть будешь? – он протянул девушке подсохший пирог с рыбой.
-Спасибо, - попаданка улыбнулась. – Давно дождь?
- Нет, как рассвело. Зато Эйв уверен, что терпеть нам недолго, к завтрашнему вечеру должны быть у Куявы. Да и отдохнуть от весел неплохо. А ты поспи еще, вон, ребята спят, даже отец твой храпит на носу.
Эйрин поела, запила пирог водой, посетила отхожее место и последовала совету. Сначала думала - не уснет, но мерный шум дождя, трепыхание парусины убаюкали.
***
На пристани Куявы норды быстро разгрузили когг. Оказывается, за время путешествия Эйрин не удосужилась разглядеть глубокий трюм под дощатым покрытием, заполненным ящиками и мешками, помимо тех, что рядами были сложены у кормы.
Северяне, посмеиваясь, лихо освободили трюм, заказчик, удивленный оперативностью транспортников, принял товар, и кормчий отвел свой караван ниже по течению реки на стоянку за пределами порта.
- Здесь, на окраине, постоялый двор, который держит наш соотечественник, женившийся на местной. У него мы и поживем пару дней, пока Эйвинд выяснит детали и не договориться о времени отплытия. Ты перебери, что у тебя там есть, может, прикупить чего…
Любава, хозяйка, хорошая женщина, только бездетная…Зато приняла сына Гильфи, он ее матерью зовет. Готовит вкусно, баня у них – рай, хозяйство большое, наши-то у них все пересиживают. Да и другие иноземцы заглядывают, знают, Гильфи-норд до чужих секретов не охоч и обычаи чужие уважает – вполголоса информировал Эйрик девушку, пока они шли к усадьбе на крутом берегу Днипра – именно так попаданка восприняла пункт назначения.
Эйрин слушала, кивала и вертела головой. Подворье трактира поражало размерами (соток 30 навскидку), продуманностью планировки и чистотой: присыпанные чем-то (кирпичная крошка?) дорожки расчерчивали пространство, по левой стороне участка вряд тянулись кирпичные пристрои (конюшня или скотный сарай?), далее плетень огораживал посадки (кроны деревьев виднелись). И колодец-журавель, за ним деревянная избушка и лестница к реке-баня.
Огромный двухэтажный каменный дом, основательный, с небольшими частыми оконцами, несколькими каминными трубами на черепичной крыше гостеприимно распахнул дверь с железными кольцами вместо ручек, и оттуда вышла высокая полная русоволосая женщина в переднике поверх красной юбки с вышивкой крестом по низу и белой блузе, прикрывающей впечатляющую грудь, на которой в три ряда лежали красные бусы.
- Здоровеньки будете, гости дорогие! Позже ждали, но рады, рады! Проходьте, Ося (Осе) уже баню завел, только парус увидел. Эйвинд в городе остался? – говорила Любава мягким грудным голосом, внимательно рассматривая Эйрин. – Комнаты наверху все ваши, кроме одной дальней.. А ты дева, чья будешь? – не утерпела-таки хозяйка. – Неужто Ветерок Густафссон-таки подженился, а, рыжий? Только уж больно худа девка-то…
Эйрик возмущенно фыркнул, обнял Эйрин и, гордо выпятив грудь, ответил хитро прищурившейся трактирщице:
- Госпожа Хансен, познакомьтесь, моя дочь Эйрин Торвальдссон!
Любава переводила изумленный взгляд с самодовольного мужчины на незнакомку, стоявшую рядом с ним, и обратно.
-Эйрик, когда успел-то? В род ввел? – вопросительно протянула женщина. – Ну, по тебе видать, что доволен как монах на трапезе после поста. Поговорим после, а ты дева, подь со мной. Да не обижу, рыжий, не трусь!
Эйрин, немного напрягшись, последовала за хозяйкой на большую уютную кухню в правой части первого этажа дома, где мыли, чистили, рубили, месили ингредиенты будущего пира трое парнишек и девушка лет так по 14-17, бросившие на вошедших быстрые взгляды, но не оставившие своих занятий.
Любава подвела Эйрин к столу возле дальнего окна, указала на стул и, налив из большого самовара кипятка, разбавив его чем-то вроде заварки, подала кружку гостье, потом сняла с глубокой глиняной миски рушник, сказала:
-Ешь, доходяга, и поговорим.
« Деловая колбаса, ты посмотри, а! Держится владычицей морскою, а годов тридцати всего лишь…Но, Ирочка, не выступай пока, может, чего дельного узнаешь» - жуя сдобный пышный пирог с творогом, решала про себя попаданка.
Хозяйка меж тем проверила действия поварят, дала негромко какие-то указания и вернулась за стол аккурат к моменту, когда девушка закончила есть.
-Вкусно, спасибо! – поблагодарила Ира и, сложив руки на коленях, приготовилась выслушать Любаву. «Я - сама скромность и невинность, тетка, не бей больно!». Любава оценила вид гостьи, оперлась на стол и в лоб задала вопрос:
-Ты чьих кровей будешь, пришлая?
«Оба –на!» - явно отразилось на лице Эйрин.
- Не нордка, точно, они не такие жидкие, на местную похожа, но русов стать видна. Как к парням попала да голову задурила, говори! – хлопнула ладонью по столу трактирщица. Ира хотела было в тон ей ответить, но сдержалась.
- Не нордка, да, и не совсем руса, только по матери. А откуда я –там больше нет. И имя прежнее теперь не моё. Эйрин Торвальдссон я, и никак иначе! Решение удочерить принял Эйрик сам, я его к тому не неволила, команда подтвердит. Жидка, говоришь? Болела долго, от опекуна сбежала, что наследство мое забрал да принудить к браку хотел. Сирота я! Эйрику и Густафссону по гроб жизни буду благодарна, что спасли. Более тебе знать ни к чему, хозяйка!
Ира твердо посмотрела на местную Вассу Железнову и не отвела глаз, пока та что-то про себя решала. А потом Любава легко рассмеялась, подняла Иру со стула и обняла.
-Молодец девка, будет с тебя толк у нордов! Они силу уважают, в женщинах особенно. Выживешь! А мясо нарастет. Хорошо. Любава я, ты поняла. Давно мылась? Осе уже напарил малек баньку-то, пойдем, пока жар несильный, помою. Не след так-то делать, но пока еще они все соберутся, мы успеем.
Валиева выдохнула - пронесло! «Чтоб тебя так пронесло» - подкинула не вовремя память цитату из анекдота. Нервы!
Часть вторая Глава 2
Влекомая Любавой, Ирина попала в большую светлую баню, с предбанником и отдельной мыльней, где царил духмяный запах трав, березовых веников и кваса.
-Мать, я еще не нагнал жару, чего вы?- выскочил навстречу паренек: долговязый, нескладный, но с задатками на рост и массу.
-Осе, гостью вот надо бы до мужиков помыть, вишь, волос долгий, сушить замучаешься. Это Эйрин, дочь Эйрика, а это пасынок мой, Осе Хансен, -сказала Любава, взлохматив вихры подростка выше себя.
- Дядька Эйрик женился? – удивился Осе. – Не похожа она на рыжего…
- Приемная, с ними пришла. Ты ступай, принеси нам все, что надобно, да чистые порты с рубахой, что тебе малы стали, а мне пусть Ласка соберет. И гребень не забудьте крупный, иным не разберем. Ходко давай!
Ирина осмотрела строение.
-Любава, а баня-то у вас …
-Не курная? Это я заказала, раз по молодости чуть не угорела в обычной-то, боюсь теперь. А в прошлом годе был у нас постоялец из русов, так предложил печь переложить по –новому, как у них стали делать недавно. Вот и вложилась я, и не прогадала! И места больше, и чисто, и посидеть есть где опосля пара-то. Мужикам нравится, а мне и подавно. Проходи, посидим, пока Ося принесет смену, помою тебя. С устатку-то оно хорошо, а уж после болезни да переживаний и вовсе надоть.