Отстреливаясь больше для создания эффекта сопротивления, мы выбежали в ангар.
Первое, что бросилось в глаза, — готовый к вылету вертолет. Вот он, заправленный, загруженный припасами и оружием, покорно ждет. Но, к сожалению, как это всегда бывает, было и «второе»…
Первым остановился Джексон. В него, едва не сбив с ног, врезался Джеймс. Я налетел на замерших американцев, с трудом удержался на ногах, зло проорал:
— Какого?!
«Обезьяны» подняли головы от многочисленных трупов, что беспорядочно раскиданы по ангару. Окровавленные морды выражают недоумение и раздражение, похоже, их оторвали от трапезы.
— Улыбаемся и машем… — едва слышно пробормотал я, стараясь даже не шевелить губами. — Никому не двигаться…
Игра в «гляделки» продолжалась. Осоловевшие от крови и сытости твари выжидающе смотрели на нас, мы на них. Никто не шевелился. Только сердце колотится как сумасшедшее, готовое выпрыгнуть из груди. В голове пусто, будто от мозга отхлынула вся кровь.
Как назло в коридоре раздался дикий грохот, будто фанерную дверь взрывали гранатами. Следом донеслись тяжелый топот десятков ног и резкие команды Веселковой. Ближайшая «обезьяна» глухо заворчала, в глазах блеснула ненависть, начала выпрямляться. Вслед за ней, медленно поднимаясь, начали двигаться и остальные.
— В сторону! — быстро шепнул Джеймс.
Коммандос первым метнулся в сторону, стараясь укрыться за перегородкой. Мы с Джексоном прыгнули в противоположный бок за секунду до того, как Хранительницы показались в проходе.
Те вылетели из коридора, тут же сбились с шага, сгрудились в узком проходе, видя нового врага.
«Обезьяну» сбили в прыжке. Тварь под градом свинца задергалась, разбрызгивая толстые фонтаны крови, рухнула на пол. Тяжело застрекотали автоматы Хранительниц, расстреливая остальных тварей. Одна за другой «обезьяны» гибли, пытаясь добраться до людей в коридоре, но сквозь плотную занавесь пуль не пройти.
Мы укрылись в помещении техников, время от времени из-за хлипкой двери отстреливая тварей. «Обезьяны» упорно ломились в коридор, гибли под пулями.
— Надеюсь, они не попадут в геликоптер! — перекрикивая грохот выстрелов, заорал Скэндел, от волнения путая русские и английские слова.
«Я тоже на это надеюсь! — подумал я, выглядывая наружу. Количество „обезьян“ стремительно уменьшалось, что, против ожидания, не радовало. — Нужно успеть свалить до того, как амазонки освободятся!»
— Джеймс! — позвал я.
Через секунду в наушниках возник сосредоточенный голос американца:
— Приказывай!
Ишь какой. Не дурак, понимает, что надо действовать быстро.
— Джеймс, слушай внимательно, — попытался говорить спокойно я. — Времени у нас мало. Как только Хранительницы закончат с тварями, они переключатся на нас.
— Что нужно делать? — лаконично спросил Дэйсон.
— Я открою переборку на крыше. Наверняка через ворота мы не выкатим вертушку, там снега намело, завалы не преодолеть. Да и не дадут нам это сделать. Пока я буду открывать переборку, ты пробирайся в кабину. Заводи и взлетай.
Мгновение передатчик молчал. Потом Дэйсон осторожно спросил:
— А нас не расстреляют на месте?
— Не расстреляют, — попытался сказать я с уверенностью, которую совершенно не ощущал. — Джексон будет прикрывать коридор. Подвиг спартанцев знаешь?
— Что-то слышал…
— Вот-вот. То же самое, только наоборот. Если стрелять в коридор, Хранительницы не высунут и носа.
Вновь секундное молчание, но на этот раз голос американца зазвучал бодрее:
— Понял тебя, хантер. Начинаем?
— С богом, — выдохнул я.
В двух словах объяснив Джексону его задачу, я толкнул ногой дверь и вскинул автомат. Как всегда, сделать оказалось труднее, чем сказать.
Хранительницы расстреляли почти всех тварей, а те, что остались, стали вести себя более осторожно. Укрываться за грудами промышленного мусора, контейнерами с запчастями. К тому же Хранительницы уже по одной выходили в ангар, не прекращая стрельбу. Я бросил мимолетный взгляд на вертолет, но вроде бы тот цел. По крайней мере, следов от пуль нет.
Чтобы добраться к рубильнику, который открывает ворота в крыше, нужно преодолеть почти весь ангар. Это все под пулями Хранительниц и кишащими «обезьянами». На мгновение я заколебался, уже по-новому оценивая свой идиотский план. Утешало одно — другого плана у нас нет.
Между ящиками и столами мелькнула фигура Дэйсона. Тот, пригибаясь и извиваясь, как ящерица, быстро двигался к Ми-24. Все. Больше времени колебаться нет.