Я пришел в себя с трудом. Просто вдруг осознал себя обнимающим холодное тело Вички. Ржавым и зазубренным ножом палача проникла в сознание мысль, что она мертва… Ее убил американский спецагент, чтобы спасти… МНЕ жизнь… Это было последнее, что смог сделать Джеймс. И я, перед тем как взвалил его тело на плечи и отправился в путь, нашел в себе смелость заглянуть в лицо Виктории в последний раз…
Я не знаю, чего больше сейчас во мне: радости, облегчения или тупой боли? Спокойное, умиротворенное лицо Вички навсегда останется таким для меня… Не будет больше бреда и боли… так же, как не будет и ее…
Вместе с кромешной болью утраты возник вопрос: зачем все это? Ради чего? Весь этот путь, лишения, убийства… зачем?..
Я шел сквозь «метель», ничего не замечая вокруг. Мысли роились в голове, как муравьи в потревоженном муравейнике. Но ни одна из них не рождала в душе никаких чувств. Странная пустота осталась на месте выжженного сердца… и больше нет ничего.
Я не знаю, зачем я продолжил идти. Так хотелось бросить все и остаться рядом с Вичкой… но я пошел…
Голова американца неловко ударилась о приклад КАта, безвольно замоталась на расслабленной шее.
— Уже скоро, Джей… — еще раз прошептал я.
Мои слова прозвучали глухо, как будто из колодца. Я уже стал слышать почти все звуки после того взрыва в комнате, остался только этот странный, тонкий противный писк.
Вспомнилось, что такой писк, на самой грани слуха, означает отмирание слуховых нервов. Пока я слышу этот писк, я еще могу воспринимать звук на такой частоте. Как только он прекратится — все. Я оглохну и больше не смогу слышать низкие частоты. Никогда не услышу комара и пролетающую муху…
Впрочем, что это я? Какой комар? Какая муха?! В «метели» нет ни того, ни другого. Да и мне ли беспокоиться за свой слух, когда я могу просто упасть на ближних подступах к цели. Нелепая смерть на финишной прямой. Я уже не чувствую свою руку, крови потерял столько, что сознание держится с трудом. Норовит то и дело нырнуть в сладкую, блаженную серую мглу, из-за которой, возможно, уже нет возврата. А я тут жалею себя, мол, комаров слышать не смогу…
Шагать стало легче, исчезли постоянные бугры и провалы в земле, означающие замороженные автомобили и дома. Между высокими холмами развалившихся домов расстояния стало больше, дорога шире.
Наконец, подняв в очередной раз голову, я выглянул из-за Джеймса.
Кремлевская стена была в сотне метров от меня. Но этот факт нисколько не тронул. Все мое внимание приковали к себе огромная пробоина в стене, разбросанные кирпичи из нее и рухнувший боевой вертолет. Вмерзшие по самую башню танки, с еще горящими бензобаками. Многочисленные тела солдат в черной форме…
Еще одно кладбище…
2
Никогда еще я не чувствовал себя таким обманутым.
В моей жизни бывало всякое. И при обмене валют обманывали, и бойкие мальчишки и девчонки всякую фигню продавали на улицах, и просроченный товар покупал. Ну не умею я сказать человеку «нет!» Не могу просто отвернуться и уйти, да и торговаться за каждую копейку считал ниже своего достоинства. Потому и выходило иной раз по-плохому. Помню, как мои товарищи радовались, когда удавалось ухватить бесплатный кусок или чего-то своровать у государства. Ругались между собой, грызлись, чья очередь воровать и получать бесплатный проезд в метро. И косились на меня, как на сумасшедшего, когда я лишь пожимал плечами и уступал свою очередь. Не могу я так. Привык я, уж такой гордый, пользоваться только тем, что заработал.
Бывало всякое…
Но сейчас, когда многое, не только моя жизнь или жизни Хранительниц, поставлены на кон. Сейчас решается судьба сотен людей! И вдруг такое?!
Мы украли необходимое оружие и снаряжение.
Угнали и разбили вертолет. Сражались со своими же друзьями и убивали их. Умирали сами! Ради чего?! Чтобы увидеть разгромленный лагерь?!
Я аккуратно опустил Джеймса на землю, мимолетно проверил его состояние. Датчики «умной брони» показывали, что пульса нет, как и иных признаков жизни…
«Наверное, датчики сломаны… — вяло подумал я. — Как-никак прямое попадание гранатой…»
Я открыл щиток на шлеме американца, удивился застывшим открытым глазам. Как можно так крепко спать?! Потом заботливо закрыл щиток, чтобы не было обморожения, и выпрямился. Еще раз обвел побоище взглядом и пошел вперед.
Я шел среди тел солдат, останавливался возле каждого человека. Торопливо проверял пульс и шел дальше. Все мертвы…
Раны на телах людей однозначно указывали на уже знакомых «обезьян», что так неожиданно напали на наш Гарнизон. Значит, они и здесь успели поживиться. Осталось только надеяться, что остальные люди, если они есть, успели все-таки спрятаться в укрытие.