Репетиция конного номера на этот день была отменена, что также огорчало бухгалтера… И вот в одну из минут его горестного ухода от действительности подле стола раздался голос ее, да, ее — Ларисы! И даже ей пришлось три раза назвать старика по имени-отчеству, пока он не услышал наконец эти зовы. А услышав, он выдвинул голову вперед во всю длину шеи, раскрыл глаза и дрожащими руками протер очки. Сомнений не было: перед столом стояла Лариса и окликала его!
— Дмитрий Никифорович, — застенчиво потупив очи, произнесла наездница, — у меня к вам просьба…
— Просьба? Ко мне? — невнятно повторил он после паузы и принялся дышать так, словно пробежал сто метров.
— Да, если можно… если вам не трудно…
— Для вас… ради вас… нет, мне ничего не трудно… А что вам?
— Вот — отчет всего нашего номера… ну, денежный отчет… Пожалуйста, утвердите его поскорее…
И Лариса положила на стол объемистую кипу бумаг. Бухгалтер поглядел на бумаги, снова на Ларису… Рот его раскрылся. Он хотел что-то сказать, но — не смог. Он видел в ее глазах смущение, даже робость. Она его умоляла. Она!
— Я сейчас, — прохрипел он, — я сейчас подпишу.
И как бы вторым зрением, неясно и на короткий миг, узрел за спиною Ларисы все того же шустрого администратора с копною рассыпанных почти до плеч белесых кудрей… Впрочем, это Дмитрий Никифорович осознал впоследствии. А в ту секунду он был просто поражен: она просила оказать ей снисхождение! То было выше его понимания. Бухгалтер не мог терпеть такого положения, чтобы Лариса унижалась хоть в малой мере, хоть перед ним самим…
И нервным, поспешным, несвойственным ему движением Дмитрий Никифорович подписал первый лист отчета. Он обозначил этим, что полностью знаком и согласен со всем содержимым последующих девяноста семи листов!..
Сотрудники, сидевшие поближе к «кабинету» бухгалтера и с самого начала присматривавшиеся к описываемой нами сцене, дружно ахнули, когда скрипнуло перо типа «копиручет», выводя затейливую подпись главбуха… Лицо Ларисы озарилось счастливым румянцем. Кудрявый администратор громко крякнул от восторга. А наш герой… Наш герой сперва досыта упился радостью любимой, которою она была обязана ему — ему, и никому кроме! Затем он впервые за всю жизнь горделиво подумал о том, что и его работа, его место в жизни могут приносить людям (и ему самому) радость… Потом шевельнулся было внутри червячок сомнения: мало ли что там окажется— в отчете. Теперь уже и Дмитрию Никифоровичу придется отвечать за эти дела… Но червяк сразу куда-то исчез, словно его и не было. Осталась радость, растущая от милых слов благодарности, которыми оделяла его Лариса. Эта радость цвела в сердце нашего героя еще долго после того, как наездница покинула помещение, где работали деятели учета.
Зажмурившись и улыбаясь, запрокинув голову высоко-высоко, Дмитрий Никифорович молча прислушивался к мощной мелодии своего короткого счастья, гремевшей внутри его этаким космическим вальсом, похожим, однако, на тот мотив, под который выезжала на белом коне она…
Нашего героя пытались вернуть на землю. Счетовод подошел с ведомостью в руках. Агент по квартирным делам пытался получить справку. Еще кто-то что-то говорил рядом. Но Дмитрий Никифорович не отвечал никому. А вскоре он встал и молча удалился… Куда? Точно не известно. Известно только, что до конца рабочего дня его на месте не было. Наш герой переживал свою радость в тайном уголке. Не будем нескромными, не станем доискиваться, где помещается этот уголок. Перейдем сразу к тому моменту, когда в последний раз в этом городе Лариса выехала на арену в белоснежном туалете на белом коне…
Разумеется, Дмитрий Никифорович стоял на своем месте в боковом проходе. Более того: он осмелился кинуть на арену букет цветов, и притом — немалый букет… Лариса удивленно подняла брови и поклонилась ему с улыбкой, которая заставила нашего героя еще раз захлебнуться от счастья. Капельдинерша Мария Кузьминична только покрутила носом, наблюдая эту игру жестов и улыбок, и произнесла со значением: «Ну и ну!..»
А потом кончился номер. Кончился и спектакль. Все имеет конец в нашей жизни. И особенно грустны бывают окончания быстротекущих зрелищ… Разошлась публика… Артисты вернулись к будничным ежевечерним и ночным заботам и хлопотам…