— И тогда он им устроил банкет в шалмане.
Оратор:
— Это должно стать на несколько иные ноги!
Киностудия «Диэтфильм».
— Я читала сочинение Толстого «Поликлинушка».
— Нашим маникюршам промфинплан выдан в пальцах — что-то около пяти тысяч пальцев на квартал…
Театр кинохроники называли в городе так: «Дела давно минувших дней».
— А Оля сидела, не находя себе места.
— Видела я Васю во сне… будто молодой, красивый… но — лысый!..
— Если взять весь земляной шар…
У нее своя арифметика идиотки:
— Если мне за таз дают пятнадцать рублей, а ко мне приехала моя тетя, которой я не видела двадцать лет, так ясно, что я таз не продам, а отдам тете!..
И правда: двадцать ведь больше пятнадцати…
Читали вслух длинную резолюцию, которую надо было утвердить. Это были двадцать пять страниц обычной бюрократической болтовни. Дочитали. Председательствующий спросил:
— Кто хочет высказаться?
И молодая длинноносая бюрократка в очках почти простонала в истоме, оценивая резолюцию:
— Хорошо-о-о…
— Она — знатный человек. Женщина выдающаяся. Чем у нее муж занимается?
— Ничем. Так — приженер… При своей жене то есть.
— Что это собачка у вас такая худая, товарищ сторож?
— А!.. Если этой собаке создать условия, она перестанет сторожить.
Из «заявления»: «…и к тому же окончательно распоясавшийся Пантюхин перекусал большинство жильцов нашей квартиры посредством своей собаки».
— Знаете, доктор, и сердце у меня болит, и сюда вот отдает — в крыльца, и печень скучает, и под ложечкой сосет, и поясница ноет, и в животе что-то вроде щелкает, и сама я себя плохо чувствую…
— Она еще говорит, что я ее ударила. Это, конечно, неправда, но так ей и надо!
Аргумент в споре:
— К сожалению, я этого не знаю, но я вас уверяю!
Прения по докладу директора:
— Все успехи и достижения в работе нашей конторы зависят исключительно от нашего уважаемого директора Андрея Степановича Крыжицкого!
Голос с места — Ну, это уже преувеличение!
— И преувеличения тоже исходят от Андрея Степановича! Да, да!
Запас вежливых слов у него был столь ограничен, что, когда ему захотелось быть учтивым в вагоне, он постучал в соседнее купе и сладким голосом спросил:
— К сожалению, у вас нет чайничка?..
Хитрый «стрелок», просящий подаяния в загоне пригородного поезда, останавливается у дверей и сиплым басом возглашает:
— Граждане! У женщин не прошу: женщины меня не поймут. Прошу исключительно у мужчин. Не на хлеб прошу, а — на сто грамм!..
Общий смех. Собрав благостыню, «стрелок» встряхивает кепку с полученными деньгами и, уходя, изрекает:
— Спасибо, однополчане!..
— Сперва я постриглась по моде, а потом опять отпустила волосы в длину…
— Там можно было бы украсть пару сапог… Но я не украл… И потом меня из-за этого так совесть мучила!..
— Мой муж — хороший… его все любят… Только я его не люблю.
Их брак был похож на танец «кадриль»: они все время то сходились, то расходились…
У ребенка закатился мячик под кровать. Он просит достать его. Мать говорит: достань сам. Ребенок полез было, но отшатнулся.
— Ну, что же ты?
— Ой, там под кроватью уже поздно!..
— Если мне не создадут условия для работы, я уйду к чертовой матери по собственному желанию!..
— Твое дело — попасть под трамвай. А у меня в «Скорой помощи» знакомство есть!
БУДНИ ИСКУССТВА
Старичок
Парамонов, Петр Памфилович — крупный работник межобластного масштаба, недавно занявший должность заместителя председателя совнархоза в новом для него городе, с недовольным видом вышел к автомобилю из своей квартиры. То, что ему вот сейчас, вечером, надо выезжать по поводу, который казался ему не слишком уважительным, вызывало у Парамонова некоторое раздражение. Но не поехать нельзя было: прямой начальник Парамонова — председатель совнархоза — попросил его неделю тому назад: