Возможно, конечно, что успех скульптора-монументалиста или эпического поэта — прочнее. Но в пользу нашего молодого героя говорит то, что его всегда узнавали, если жесткий цирковой «конвейер» (так называют систему гастролей в наших цирках: артисты перемещаются из города в город, как бы но «конвейеру»), если «конвейер», говорим мы, возвращал его через год или два в город, где уже висели однажды афиши с приведенным выше сообщением «Весь вечер в паузах Павел Смычков»…
Правда, неизвестно, сохранилась ли бы память о Павле, буде он отсутствовал в данном городе десять или пятнадцать лет. Неизвестно по той причине, что Смычков работал в системе цирков всего только пятый год.
С детства Пашу влекло к физкультуре и гимнастике. Затем — после семилетки — были вступительные экзамены в единственное в мире Цирковое училище (Москва). Через четыре года обучения выпускная комиссия присвоила Паше и трем его друзьям по курсу звание артистов цирка, ибо они подготовили квалифицированный гимнастическо-акробатический номер. А в этом номере Павел взял на себя роль комика. Того самого, который делает вид, что он не умеет толково повторить фигуры и упражнения, с блеском демонстрируемые его коллегами, то есть, в сущности, показывает умение еще большее…
Затем, когда уже на публике окончательно выяснилось, что Павел Смычков вызывает много смеха и вообще имеет успех, то к мимическому образу комика-гимнаста добавлены были смешные реплики. И вот после того, как номер распался по случаю болезни одного из гимнастов, Павел разумно решил попробовать себя в качестве профессионального соло-клоуна на амплуа коверного. Мы говорим «разумно», ибо нашему герою с его комическим дарованием и настоящим мастерством в акробатике, гимнастике, жонгляже (а всему этому Пашу добротно обучили в Цирковом училище) и на самом деле прямая дорога была именно в этот жанр…
И вот— результат: свои три строки в афише и веселые улыбки людей при встречах с артистом Смычковым в любое время и в любом месте — днем, утром, поздним вечером, на улицах, в магазинах, на базаре… Да, и на базаре. Ведь артист цирка — этот кочевник— даже в XX веке сам заботится о себе. Особенно — холостой. А у Павла Смычкова супруги пока еще не было…
Надеемся, вы обратили внимание на словечко «пока» в предыдущей фразе. Вот речь у нас и пойдет о том, как Паша Смычков влюбился и как вследствие этого женился, преодолев значительные препятствия.
Итак, Паша приехал на гастроли в областной город. После нескольких первых спектаклей, как пишут в рецензиях, Пашу полюбили зрители. Его узнавали днем, когда наш артист ходил по обсаженным деревьями улицам, улыбались притом, вспоминая шутки Паши на манеже. А девушки бросали ему цветы прямо на манеж после наиболее выигрышных интермедий…
Может быть, кто-нибудь усомнится в возможности иметь успех у девушек человеку, который по характеру работы наклеивает себе нос дулей, надевает ботинки шестьдесят третьего размера, похожие на древненовгородские челны; который на манеже двадцать раз за спектакль падает и иной раз получает «побои» от артистов и униформы; который весь вечер великолепно демонстрирует свою мнимую глупость; который… впрочем — стоит ли продолжать?.. Да, клоуны имеют такой же успех, какой падает на долю поэтов, теноров, киноартистов, дирижеров джаза и т. д., ибо девичьему сердцу важен успех ее избранника, а его профессия имеет второстепенное значение.
Между Лелей Кожакиной и Павлом было нечто, что их роднило: Леля сама занималась гимнастикой с детских лет и потому могла полностью оценить все мастерство коверного. Да и комическое дарование Паши Смычкова было признано не только ею, но и всеми зрителями.
Словом, сидя в пятый раз в кресле третьего ряда на одной и той же программе (вечерний спектакль), Леля осмелилась бросить скромный пучок гвоздик прямо на барьер, подле которого стоял Паша, раскланиваясь со зрителями. Конечно, Паша и сам приметил девушку, приветствовавшую его гвоздиками, раньше, нежели помянутые гвоздики легли на алый бархат барьера. Во всяком случае, поднявши цветы, он отвесил «персональный поклон» в сторону кресла № 19 в третьем ряду…
Теперь уже трудно установить, как это случилось, что после спектакля, отмеченного гвоздиками, Леля и Павел пошли из цирка домой вместе. Факт остается фактом: пошли. Не будем томить читателя и сообщим, что скоро приспело время сообщить родителям Лели, что она собирается замуж? За кого? Ага! Тут-то и вся заковыка.
Но сперва надо представить читателю родителей Лели Кожакиной. По поводу ее мамы, с точки зрения молодой пары, ничего тревожного не предвиделось: Кожакина Анна Семеновна (домашняя хозяйка, беспартийная, образование среднее незаконченное) очень любила дочь, уважала и даже побаивалась своего мужа Кожакина Николая Петровича (преподавателя политической экономии в химическом техникуме) — человека весьма серьезного, который всегда рассматривал себя как крепкого работника на идеологическом фронте. И вот такому-то человеку надо было сообщить, что его родная дочь собирается замуж — за кого? — за коверного клоуна…
Леля даже не полностью понимала всю сложность положения, пока не призналась по секрету матери в своей любви. А уж Анна Семеновна — та всплеснула руками и сразу заплакала, приговаривая:
— Ох, Лелюшка, не пустит тебя отец за него замуж, вот увидишь: не пустит… Уж мне ли его не знать за двадцать два года нашей жизни?.. Он не то что там артистов, а даже про поэтов так высказался, что, мол, несерьезное это дело сочинять стихи. «Если, говорит, желаешь что сказать, напиши тезисы, выйди и доложи; а к чему эти рифмы или разные экивоки на природу, на любовь…» Нет, он не одобрит, безусловно. И надо долго думать, чтобы найти такой способ, чтобы он… чтобы к нему… чтобы к вам… чтобы отнесся, как надо…
При таких словах Леля заплакала вслед за матерью. Они бросились друг другу в объятия и не разлучались до самого прихода с работы Николая Петровича. И глава семьи по красным глазам у жены и у дочери понял: что-то происходит необычайное. Опытный педагог учинил допрос — из тех, какие умел он производить над провинившимися студентами: неторопливый и властный, вежливый и решительный разговор, который неминуемо приводит к раскаянию и признанию своей вины. Против ожидания, почтенный преподаватель, вызнав причину огорчения своих дам, даже не рассердился: самая мысль выйти замуж за клоуна показалась ему столь нелепой и забавной, что он лишь немного посмеялся и пригласил жену с дочерью к обеду…
Пожалуй, это равнодушие расстроило Лелю гораздо больше, чем вспышка родительского гнева, которого она ждала. Не дотронувшись до еды, она скоро ушла — куда? — конечно, в цирк, на свое место № 19 в третьем ряду. (Откроем маленькую закулисную тайну: с некоторых пор кресло предоставлялось ей бесплатно — таковы традиции цирка, и работники финансовых органов напрасно будут здесь искать злостное нарушение интересов государства в обход законов…)
В антракте и Паша Смычков узнал о нависшем над ним несчастье. Впрочем, он догадался, что произошло нечто неприятное по тому, как потускнели светящиеся любовью и радостью за его успех милые глазки Лели. Вот уже две недели они помогали артисту, каждый вечер окрыляли его, сообщали дивную игривость всем движениям клоуна, его интонациям, шуткам, репризам, мнимой борьбе с хлопотливой униформой… А тут, несколько раз обернувшись в сторону кресла № 19, Паша замечал, что его любимая держит себя безучастно, словно младший редактор на директорском просмотре программы…
Итак, после переломного дня, в который влюбленные узнали о противодействии со стороны Лелиного отца, особую активность обрели, с одной стороны, Анна Семеновна, а с другой — сам Павел. Анна Семеновна ежедневно и еженощно принялась склонять своего супруга к посещению цирка. Пусть, дескать, хоть сам посмотрит — какого такого жениха себе сыскала их дочь. А Павел во все дни уговаривал Лелю покинуть отчий дом и уехать с ним в следующий город, где будут происходить его дальнейшие гастроли. А на новом месте и зарегистрировались бы, и родителям написали бы оттуда: «Дорогие папа и мама, поздравьте нас, мы уже зазагсились!..»