Политика, юриспруденция и журналистика вели меня в никуда.
Впрочем, я сомневался, потянет ли меня ими вообще заниматься. За годы, проведенные в госаппарате, я стал интересоваться, а потом и вовсе увлекся областью, которая никогда не занимала меня ни в колледже, ни в аспирантуре: бизнес. Я затратил шесть лет, сочиняя статьи о том, как частный сектор создает работу со темпом свыше 100 000 новых рабочих мест ежемесячно, намного быстрее, чем это могла бы сделать какая бы то ни было государственная программа; о том, как темнокожее и прочее меньшинство выигрывает от периода одного из наиболее драматичных ростов личного дохода в американской истории. Я был убежден, что свободный рынок навсегда останется невероятной силой.
Я также оказался свидетелем того, — причем это было видно невооруженным глазом и из года в год все отчетливей, — как свободный рынок несет в себе выгоды моим друзьям. Когда я только присоединился к аппарату вице-президента Буша и начал получать госоклад, большинство из моих приятелей по колледжу зарабатывали в частном секторе несколько больше моего, но вовсе ненамного. Чарльз, бывший сосед по комнате, который только-только начал работать в одном из нью-йоркских инвестиционных банков, являл собой крайний случай. Он делал больше моего оклада раза в два с половиной, но и только.
Однако в последующие годы доход друзей пошел резко в гору, в то время как кривая моего заработка оставалась относительно плоской. К тому моменту, когда истекло три года, Стивен, еще один бывший товарищ по комнате, окончил Стенфордскую бизнес-школу, приступил к работе на фирме по менеджмент-консалтингу и начал зарабатывать в два раза больше, чем я. А после того, как я потратил шесть полновесных лет на государственном окладе, Стивен уже делал почти в три раза больше моего. Чарльз достиг пятикратной отметки.
Ничего из этого меня особенно не волновало, пока мне было где-то до тридцати. Но потом ситуация начала действовать на нервы. Я влюбился. Стал подозревать, что лет через пять мне захочется жениться, обзавестись семьей, начать делать крупные, дорогие покупки, типа обстановки для комнат, второй машины и собственного дома. Стивен, Чарльз и прочие мои друзья из частного сектора все уже владели личными домами и раскатывали на новеньких европейских моделях. Я же по сути дела был без денег, все еще горбился под непогашенными долгами по студенческим займам, все еще арендовал небольшую квартирку и все еще водил подержанный "форд-эскорт".
— Слушай, друг, — как-то раз сказал я Стивену. — Ты мне обязан. Это все равно как дом, который построил Джек. Это я написал ту речь, которую прочел Рейган, которая положила начало программе, которая привела к экономическому буму, который делает тебя богатым.
— Ну да, — ответил Стивен. — В следующий раз, как я буду в Вашингтоне, ужин за мной. Хочешь чего-то больше, слезай тогда с госоклада и иди в частный сектор, где дела делаются.
Воодушевленный тем, как общественная польза совпадает с моей личной выгодой (тем более что она, как я считал, была, в конце-то концов, одной из идей свободного рынка), я постепенно набрался решимости начисто порвать с сектором государственным и начать все с нуля в частном. Я писал в бизнес-школы насчет высылки проспектов, заполнял анкеты, томительно ждал ответы — и в итоге решился направить стопы через весь континент, в Стенфорд.
Покинув Розовый Сад и плетясь обратно к своему офису, мне — несмотря на недоверчивость друзей и собственные вечные колебания, — удалось-таки убедить самого себя, что по крайней мере в данный момент я действительно поступаю правильно.
ОСЕННИЙ СЕМЕСТР Геенна
ОДИН Курс молодого бойца, или математика
Дело было в первое утро "летнего математического лагеря". Профессор Джордж Купер, жизнерадостный мужчина в вельветовых брюках и мешковатом джемпере стоял перед аудиторией, лучезарно улыбаясь.
— Добро пожаловать на предварительный курс математики, — сказал он. — Моя цель на предстоящие две недели будет заключаться в том, чтобы способствовать вашему четкому, количественному мышлению. Я хочу также ослабить чувство отвращения к числам, которое некоторые из вас могут испытывать при виде записей типа… Ну, что мы возьмем, к примеру?.. Да вот хотя бы это.
Он повернулся к доске и написал:
— Очень просто, — сказал Купер, все еще улыбаясь, — это означает предел функции от х при х, стремящемся к с.