По окончании каждого послеполуденного занятия я совершал небольшие пробежки по кэмпусу, чтобы рассеяться. Потом покупал себе в буфете кусок пиццы с банкой диетической пепси и шел обратно в Вилбур-холл, общежитие для студентов, к которому я был приписан вплоть до начала основного курса.
В моей комнате имелись две металлические кровати, по типу армейских, с замызганными матрасами, еще пара больших, помятых металлических столов и два обшарпанных деревянных шкафа. Здесь я пригибал гусиную шею заржавленной лампы ближе к своим книгам и начинал решать задачи.
Задачи, например, вот такого типа:
Если связь между совокупными затратами и числом изготовленных единиц продукции линейная, и если затраты увеличиваются на $5 при изготовлении каждой единицы продукции, и если совокупные затраты на выпуск 100 единиц продукции составляют $600, то каким уравнением будет описываться связь между совокупными затратами и количеством изготовленных единиц продукции?
Или, скажем, мне встречалась такая задача:
Какие значения x удовлетворяют следующему уравнению?
x2 — 8x + 15 = 0
Или вот еще такая:
Пусть многочлен
y = p(x) = anxn + an-1xn-1 +… + a1x + a0
представляет собой полиномиальную функцию. Пользуясь теоремами, которые мы обсуждали в классе, решить следующее уравнение:
[3]
Когда по истечении двух-трех часов уже не оставалось сил все это выносить, я спускался в холл к телефону-автомату, вытаскивал кредитную карточку и звонил своей подруге, Эдите, в Феникс.
Эдита работала через коридор от меня в Белом доме, в службе деловых переговоров. Мы встречались уже года два, но так как никто из нас не ощущал себя готовым к браку, было решено проверить чувства испытанием, расставшись на некоторое время. Пока я был в Стенфорде, Эдита пробовала свои силы в аспирантуре международного менеджмента при Американском университете. Она поменяла Вашингтон на Аризону недели за две до моего отъезда в Калифорнию.
— Меня здесь тошнит, — говорила Эдита.
— Тебя там тошнит? — отвечал я. — Меня тут тошнит.
— Подними мне настроение.
— Нет, это ты мне подними настроение.
— Нет, ты первый.
Эти звонки стали ранним, еще не вполне осознаваемым предвестником феномена, который в конечном итоге нам обоим пришлось признать. Бизнес-школа — враг романтики.
Потом я звонил родителям.
— Мне это напоминает твои первые недели в оксфордской аспирантуре, — говорила мне мать. — Разве ты не помнишь, с каким трудом привыкал к Англии?
— Тут дела по-другому, — отвечал я. — У меня уже годы не те. Тебе не кажется странным, что зрелый мужчина в тридцать один год звонит родителям в поисках утешения?
— Боже сохрани, конечно, нет! Родители всегда останутся родителями. Ты просто держись.
Затем трубку брал отец.
— Пап, ты сам чего думаешь? Может, мне взять и вернуться обратно в Вашингтон, поискать там чего-нибудь в пиаре, а?
— Ты все обдумал сам, прежде чем ехать, — отвечал отец. — Сейчас ты обязан перед самим собой продержаться, по крайней мере, до Рождества.
Затем я звонил Конору.
— Ну, как учеба? — интересовался я.
— Учеба-то? — отвечал Конор. — Нашего маленького вот уже с полчаса как рвет. Желудочный грипп. Если мне удастся уложить его спать, то смогу приступить к куперовским задачкам. Но я и так знаю, что ничего в них не пойму и к тому времени уже сам буду полусонный.
И пусть разговоры с подружкой и родителями давали мало утешения, такого рода беседы с Конором всегда несколько поднимали мой дух. Конор страдал от тех же напастей, что я сам, и к тому же ему было еще хуже.
Обычно я занимался по ночам до часу или двух утра, желтым фломастером делая пометки в учебниках, а потом принимался за задачи. Хотя чтение и перечитывание текстов шло со скрипом, на второй или третий день я начинал уже понимать приличную порцию материала. И даже когда мои ответы оказывались неверными, — что было сплошь и рядом, — порой удавалось уловить, где именно я ошибся. ("Может, в конце концов, я справлюсь-таки с этой математикой", — начинал подумывать я.)
И тут мы перешли к дифференциальному исчислению.
— Будьте готовы к тому, что сегодня вы уйдете, чувствуя, что набрали больше, чем способны переварить, — сообщил Купер, приступая ко второй неделе курса. — Всякий раз, когда я читаю дифференциальное исчисление, я все глубже и глубже начинаю проникать в материал. Дифференциальное исчисление — это очень-очень тонкая и очень-очень красивая вещь. Но от вас потребуется следить за мной внимательно.