Выбрать главу

Это была последняя официальная малява о полете на Марс, после которой до сегодняшнего дня на всех каналах гоняли печальную блатную музыку.

Ну, а сегодня с утра все и завертелось. До сих пор опомниться не могу, несмотря на вялотекущую стартовую перегрузку, давящую на одну "жэ", как на двенадцать с половиной.

Утром собираюсь на работу — стучат. Вообще-то, стучат у нас постоянно, а тут — в дверь стучат! Я к глазку: мало ли, повестку на полевые работы принесли, придется затаиться. Нет, гляжу: стоят на площадке жлобы в камуфле крапчатой, в масках, с автоматами. Повестки-то старички в лаптях носят, им за это по две морковки выдают. Иногда с ними наш околоточный пристав второго ранга приходит, но редко.

— Кто там? — спрашиваю.

Тот, что ближе всех стоит — старший, наверное — как гаркнет:

— Открывай, ублюдок! Служба Безопасности Президента!

Ну, опешил я конечно, да и страшновато что-то стало.

— Ты, — говорю, — погоди орать-то, крапчатый. Недоразумение канает. Я кандидатом, вроде как, не записывался и не собираюсь. На выборах — только за него, за родного нашего. Если тебе сосед снизу в уши надул, пойдем вместе, спросим по-хорошему. Утюг я тебе свой дам, так и быть…

Ба-бах!

Дверь с петель натурально улетает, я только в сторону отскочить успел. Да где там! Навалились, свалили, руки за спиной сковали, в рот мой старый валенок целиком засунули, который я летом вместо мочалки использую.

Старший ихний на грудь мне наступил и спрашивает:

— Так это ты и есть, гнида, профессор по космической логике?

Я лежу, мычу, глазами хлопаю.

Он от меня прорези отвернул и к другому обращается, который в это время стол с табуреткой крушил. Чтоб просто так не стоять — рабочее время-то идет.

— Медведь-три, ну, как, нашел?

— Да чего там искать, Медведь-один? Прямо сверху у зеркала лежал!

Вытянул из подмышки мой паспорт, потом как даст прикладом по зеркалу!

Медведь-один паспорт раскрыл, фотографию сличил и вздохнул облегченно:

— Он, гад!.. Вставай, профессор. Тебе, выродку, через десять часов на Марс лететь. Все, Медведи, уходим!

Встать я не успел — подхватили, вниз снесли, в «воронок» забросили и — по газам!

Водила у них классный оказался. Хотя светофоры у нас в городе давно не работают, до аэродрома за полчаса домчался и всего-то трех общественно-полезных регулировщиков задавил. Наши городские крапчатые, когда выезжают, больше давят. А может, специально — кто их разберет?

Когда самолет от земли оторвался, Медведь-один валенок из меня вынул, но наручники не снял.

— Ну, что, — говорит, — профессор, вопросы есть? Давай, задавай, пока до Москвы летим.

— Есть, — отвечаю, отплевываясь. — А…

Хлоп! Валенок опять у меня в глотке застрял. Так до самой белокаменной и летели. И потом из аэропорта всю дорогу молчали. Только у самых Кремлевских Ворот освободил он меня от наручников и от валенка,

Ну, а как в Кремль въехали, тут я сомневаться перестал — понял: лечу, в натуре лечу!

2

На крыльце Президентской резиденции передает меня Медведь-один из рук в руки Второму Фельдмаршалу Авиации, а у самого из-под маски глаза блестят.

— Ты чего? — удивляюсь я. — Ты чего это, крапчатый, слезу давишь? Если какая медвежья болезнь прихватила — валенок мой используй. Мне он на Марсе не понадобится.

Он рукой отмахивается:

— Да какая, ублюдок, болезнь! Медведям болеть не положено! Я, можно сказать, всю жизнь мечтал с таким, как ты, ученым недоноском, потолковать о космической логике. Да вот не довелось. Понимаешь, урод, служба такая! Э-эх… Разрешите идти, господин Второй Фельдмаршал?

— Иди, солдат, отдыхай. У каждого бывают минуты слабости. Ты славно поработал сегодня, — говорит Второй Фельдмаршал и натурально под козырек берет.

Медведь-один браво поворачивается и идет, носочек тянет. Только через десять шагов он вдруг шумно взорвался. Волны большой не погнал, но треск такой… неприятный.