Выбрать главу

Подкатили они ближе, замечаем: машина открытая, кабриолет, если по-теперешнему сказать. Киваю Архипу: давай, мол, - и сам водителя на мушку беру. Пальнули почти враз, но у обоих промашка вышла, только фуражку с беляка сшибли. А машина уже через мосток, да наутек норовит., Стрелять вдогонку - дело ненадежное. Тогда я, как старший, командую: «По коням!»

Вскочили мы на своих вороных, пришпорили их - и следом за беляками. Двое с заднего сиденья из револьверов по нас палят, слышно, как пули мимо голов цвенькают. Я скачу и думаю: «Лишь бы вороных наших не свалили, а так все одно достанем!»

Архипов конь порезвее моего был, вынес он седока под самые револьверные дула, но не берут Архипа пули, будто заговоренного. Полоснул он саблей шофера, машина сразу в кювет, а белячки оба руки к небу. Связали мы их, планшетки, что с ними были, забрали. Хотели уже обоих через седла бросать, тут Архип и говорит:

- А ведь совсем целая машина. Вот бы ее к нашим уволочь! Пригодилась бы потом Советской власти.

Опрашиваем офицеров, умеет ли кто водить. Отказываются оба. Грешным делом, досадую на Архипа: зачем шофера насмерть порешил? А он уже достает из машины моток веревки.

- Давай, - предлагает, - коней в машину запрягем.

Смастерили мы постромки, к седлам их привязали!

Я коней под уздцы взял, ну а Архип плечом в задок уперся. Двинулись! Проволокли мы эту чертову машину километра два, но в первой же приличной колдобине застряли.

Гляжу я на беляков, и злость меня разбирает: мы с Архипом уродуемся, а они барами в кабине прохлаждаются. Развязал обоих и говорю:

- А ну помогайте, господа хорошие!

Выбрались из ямы, двинули потихоньку дальше, а там вскоре свои нас встретили. Всем отрядом обступили наш трофей, нас с Архипом подхваливают. Нашелся среди партизан один парнишка, который раньше шоферским делом занимался. Повозился чуток в моторе, потом взял железную рукоятку, крутанул разок-другой - и завелась машина. Сел парнишка за руль и покатил. Мы со злости даже плюнули вслед: ведь целых два часа коней надсажали и сами рвали пупы.

После, как смазали колчаковцы пятки из наших мест, машину эту закрепили за райкомом партии. И Архипу и мне не раз доводилось в ней езживать…

- Федул Филиппович у нас геройский мужчина, - ласково глянула на старика Анна Кондратьевна. - Был в войну начальником нашей эмтээс, почитай из одного утиля трактора собирал. Пыхтели они, коптили, но работали.

- А кто был трактористами? - хитро прищурился Федул Филиппович. - Бабы одни, молодые да ядреные. Своего жару-пару тракторам подбавляли!

Из-за поворота вывернул нагруженный кирпичами ЗИЛ, привычно затормозил возле перекрестка. В его кабине оказалось всего одно свободное место. Юрий поднял было с земли тяжелый рюкзак Федула Филипповича, но тот отрицательно затряс головой:

- Нет-нет! Почет и внимание гостю!

Другие его поддержали, и Юрию пришлось подчиниться общему приговору. Он уселся рядом с шофером, поставив на колени картонку и дорожный свой чемоданчик.

Машина неторопливо шла по пыльному большаку меж зеленеющих посевов. Юрий смотрел на них и со стыдом думал о том, что не может определить, какой злак тянет к солнцу бархатистые свои усы: пшеница, рожь или ячмень. Невольно вспомнился есенинский упрек горожанам, знающим только вкус печеного хлеба.

- Чего присмирел? - повернул к нему голову шофер. - Или места наши тебе не нравятся? Это они на первый взгляд такие неприметные, а на самом деле красивее их поискать надо. Леса, озера, луга заливные - раздолье! Останешься насовсем - за полгода душой к ним прикипишь. Я вот тоже не сибиряк, в Подмосковье вырос, а приехал после службы к корешу своему погостить, да и загостился вот уже шестой год! Правда, еще Маруся одна помогла здешние края полюбить. - Шофер застенчиво улыбнулся.

Бартеньевка оказалась деревней с единственной улицей, вытянувшейся вдоль берега небольшой речушки.

- Бартей речка называется, - сообщил Юрию шофер. - Пескарей и гольянов - прорва. Ты к кому приехал?

- К Русаковой Таисье Архиповне.

- А, к доярке нашей! Дом ее на дальнем краю. Придется тебе пешочком драпануть. Хотя ладно, - глянул он на часы, - все одно последняя ходка у меня. Подвезу тебя к самым воротам.

На высоком тесовом крыльце стояла дородная русоволосая женщина в праздничном цветастом сарафане. Увидев Юрия, она совсем не по-старушечьи сбежала вниз, молча уткнулась лицом ему в плечо, грудь ее вздрогнула от рыданий.

- Что вы, Таисья Архиповна… - растерянно бормотал Юрий, - не надо плакать… - Он даже мысленно выбранил себя за то, что дал телеграмму. Наверное, с того самого часа, как получила ее, простояла , тетка на крыльце. Лучше было бы заявиться нежданно-негаданно.