А Потанин, внешне спокойно, измерял шагами рубку.
- Скорость чуть больше узла, - доложил штурман,- едва тащимся.
- Не беда, продержимся и так, - улыбнулся Потанин, - только бы выдержали буксиры.
Волнение отлегло, но в голове все еще стоял сумбур. Почему-то вдруг вспомнились Настя с Сережкой. Сердце тоскливо защемило: кажется, прошла целая вечность с тех пор, как они расстались. Решил сразу после возвращения вызвать их к себе телеграммой. Потом мысли стали более стройными. Виктор Николаевич начал придирчиво анализировать свои сегодняшние действия. Он понимал, что с него спросят за поломку одного из кораблей, может, будут и неприятности, и все же он был доволен собой.
Кто-то тронул его за плечо. Рядом стоил Райкунов.
- Разрешите сменить, товарищ командир? - сказал помощник. - Моя вахта. - И это «товарищ командир» прозвучало в его устах подчеркнуто уважительно.
Шторм продолжался. По-бурлацки натужно, наваливаясь на волну грудью, тральщик тянул буксир. А горизонт уже опоясывал синий обруч чистого неба.
ПОВОРОТ НА ОБРАТНЫЙ КУРС
Приказание получили ночью, когда подвахтенные безмятежно спали, предвкушая скорую встречу с близкими и не ведая того, что, проснувшись, будут очень далеко от дома.
- Руль право на борт! - хрипло пробурчал командир.
«Хандрит старикан, - подумал о нем штурман, - видать, и ему не в жилу новая вводная».
«Старикану» было сорок два года. Восемь последних лет он командовал спасателем «Посейдон». А пришел на судно молодым офицером еще в тот год, когда на стапеле приваривали к шпангоутам первые листы корпусной обшивки. Именно ему довелось получить в штабе дивизиона гербовую печать с номером вновь образованной воинской части.
Кадровики распорядились судьбой штурмана вопреки его желанию. После специальных классов он мечтал о новейшем ракетоносце, а его направили сюда, на доживающий свой век вспомогаш.
Старший лейтенант воспринял свое назначение на вспомогательное судно как личное несчастье и при первой же встрече выложил все командиру.
Тот спокойно выслушал его, а потом задал неожиданный вопрос:
- Вы слышали о капитане первого ранга Мальцеве?
Штурман недоуменно глянул на командира: «Глупо
спрашивать о том, о чем знает каждый матрос на флоте».
- Мальцев был первым штурманом «Посейдона»,- сказал командир, - а вы, Иванов, будете по счету седьмым.
«Иванов-седьмой! Можно лопнуть от гордости, - мысленно сыронизировал старший лейтенант. - Пусть хоть двадцатый, лишь бы не последний. Надо уходить отсюда во что бы то ни стало».
Командир молча оглядел штурмана с головы до ног.
- Я попрошу вас в таком виде на службу не приходить, - кивнул он на модные лакированные туфли старшего лейтенанта.
По щекам штурмана растеклись багровые пятна. Он всегда так предательски краснел и презирал себя за эту слабость.
В переводе на ракетоносец Иванову отказали наотрез. Но он не терял надежды.
Все на «Посейдоне» казалось ему шиворот-навыворот. Неделя тут не разделялась на рабочие и выходные дни. Приказание отдать швартовые могло поступить в любой час. Вот и в этот поход спасатель ушел 23 февраля, торопливо убрав флаги расцвечивания. А сейчас его неожиданно завернули назад в океан почти от самых проливов. Нет, никак не лежала у Иванова душа к этой странной посудине, широкой и тяжелой, как утюг.
С первых же недель старшему лейтенанту пришлось полностью окунуться в судовые будни. Сначала «Посейдон» собрал и привел в один из портов разбросанный штормом караван барж, потом ходил буксировать оставшийся в море без хода тральщик.
Старшему лейтенанту уже довелось лицом к лицу встретиться на «Посейдоне» с разгулявшейся стихией, когда волны ворочали спасатель, словно хотели вывернуть его наизнанку, пенные языки перехлестывали через надстройки, когда, сойдя вниз отдохнуть, надо было ремнями пристегиваться к койке.
- Какой-то иностранец дал «SOS», - сообщил ему командир.
Это означало, что где-то в центре бушующего океана, не выдержав единоборства со штормом, гибнет судно, призывает на помощь.
Курс теперь стал лагом к волне. Валы играли с кораблем, как кошка с мышью: то подбрасывали вверх и подхватывали на лету, то опускали вниз, и он по самую мачту врезался в зеленый водоворот.
- Чертовская погодка, - буркнул командир, - дальше еще хуже будет.
Штурман настороженно присматривался к нему, не понимая, что происходит с капитаном третьего ранга. Того словно подменили.
«Неужто трусит старик? - обожгла старшего лейтенанта неожиданная мысль.- Ага, коли уж вы, товарищ командир, разуверились в старой табакерке, то я тысячу раз прав, добиваясь перевода».