Идея поплакать в ванной после первой брачной ночи, видимо, была взята не только из личного опыта, но и из этих сборников уникальных женских знаний. Как бы донести их до комнаты, не уронить и не проломить паркет «гранитом хозяйственной науки».
– Спасибо, – кивнула я, вообще-то, мысленно оценив желание матери позаботиться о дочери.
– Ну иди.
Она приветливо улыбнулась.
– Почитаю на ночь, – покрепче перехватывая тяжеленькие книги, пробормотала я и поднялась.
– Лучше ложись спать пораньше, – посоветовала она.
На следующее утро мои вещи отправляли в замок Рокнест. Слуги грузили тяжелые дорожные сундуки на подъехавшую к воротам подводу, а леди Артисс, как и всегда, железной рукой управляла процессом. Однако ни уничижительные взгляды, ни недовольные приказы не уберегали багаж: от тяжести слуги спотыкались, надрывались и роняли сундуки. Из строя по очереди выпали два лакея, придавившие ноги.
Пока хозяйка дома переключила пристальное внимание с дочери на приданое, я замыслила воспользоваться суматохой и вызвать Сойера на разговор. Во избежание драм в будущей семейной жизни. Кто знает, насколько у черных колдунов широкие взгляды на отношения до брака? Может, Фостен Мейн только изображает раскрепощенное зло, а сам заскорузлый, как кирзовый сапог.
На занятия с подопечным учитель приехал в самый разгар погрузки. И тут я снова ощутила острую тоску по мобильному телефону и возможности по-тихому обсудить деликатный вопрос в переписке. Связаться с человеком, находившимся всего-то через коридор, оказалось довольно проблематично. Роль мессенджера пришлось исполнять Раисе.
Она скоро вернулась из учебного кабинета и, воровато выглянув в коридор, плотно закрыла дверь.
– Принесла! – С самым таинственным видом горничная запустила руку в карман форменного платья и вытащила аккуратно сложенную записочку: – Он сказал, что на разговоры у него нет ни минуточки, и велел передать.
Я забрала листик и строго спросила:
– Смотрела?
– Как бы я посмела? – обиделась она. – Читать переписку госпожи запрещено!
Бросив на нее насмешливый взгляд, я развернула бумажку. На выдранном из блокнота клочке была написана нечитабельная абракадабра из непонятных значков, крючков и палочек. Просто какая-то вырезка из прописи первоклассника, а не записка.
– Иностранный язык? – нахмурившись, пробормотала себе под нос.
– Отродясь такого не видела, – согласилась Раиса.
– Ты же не смотрела и не читала.
– Конечно, не читала, – поспешно согласилась она. – Как прочесть? Тут же ничегошеньки непонятно.
– В следующий раз оштрафую, – вкрадчиво пригрозила самым страшным: отъемом жалования.
– Обещаю, что в следующий раз ничего тебе не скажу! – клятвенно пообещала Раиса, с одухотворенным видом приложив ладонь к груди.
– Слева, – с иронией подсказала я, и она вопросительно изогнула брови. – Когда клянутся, прикладывают руку к сердцу.
Оставалось только покачать головой и вернуться к изучению записки. Покрутила, перевернула вверх тормашками. С какой стороны ни посмотри, смысл закорючек оставался тайной за семью печатями.
Может, у Сойера и Ивонны имелся собственный шифр, но я-то не в курсе их любовных дел. К сожалению! Не пришлось бы тратить время на секретные переписки.
– В общем, Раиса, – потеряла я терпение, – сходи к нему еще раз. Пусть напишет перевод или даст словарь. Мы тут до ночи будем отгадывать, что наш талантливый шифровальщик пытается сказать.
– Так и передать?
– Слово в слово, – велела я.
Она вернулась с пухлой книгой в кожаном переплете.
– Словарь? – уточнила я.
– Стихи, – пояснила она. – Сказал, что… Как там? Стихи способны ответить на все вопросы.
Поспорила бы с этим утверждением. На мой единственный вопрос был способен ответить только Сойер, но он загнул уголок на страничке со стихотворением «Полночный сад». Всего четыре строчки, похожие на глубокомысленное хокку.
– Ох! – наконец дошло до меня, что он таким поэтичным способом назначил позднее свидание в хозяйском саду.
– Все плохо? – уточнила Раиса.
– Переплюнь. – Я захлопнула книгу. – Поэзия действительно отвечает на все вопросы получше домоводства.
– Госпожа, что ему передать? – шепотом спросила она.
– Ничего, почтовое отделение закрылось на обед.
– А плевать обязательно надо?
Я непонимающе посмотрела в конопатое симпатичное личико горничной, горящее готовностью выполнить любую прихоть сумасбродной госпожи.