– Идемте, – натужно вздохнул Марков.
– Куда?
– К Волжину вашему, куда же еще?
Маленькая, но приятная победа, – порадовался про себя Зотов, следуя за недовольно топорщащим усы командиром. Почему всегда нужно непременно запугивать и угрожать, чувствуя себя подлецом? Или не чувствуя. Зотов прислушался к ощущениям. Нет, точно нет, ради дела можно и ножом у горла подбадривать, совесть пусть после войны снова зайдет.
Марков нырнул в одну из землянок. Послышался неразличимый разговор на повышенных тонах. Дверь рывком отворилась, вышел начштаба с разъяренным лицом, увидев Зотова поправил ремни и предупредил:
– У вас десять минут.
– Премного благодарен, – улыбнулся Зотов. Разминулся с Марковым и вошел в землянку, плотно затворив дверь.
Свет узким потоком падал в узенькое окошко, прорубленное на уровне земли. Сашка сидел на нарах живой и здоровый, разве вид понурый, как у мокрого воробья, и по-волчьи украдкий взгляд исподлобья.
– Как дела? – спросил Зотов присаживаясь.
– Охренительно, и чем дальше, тем лучше, – откликнулся Волжин. – Майор, сука, мокрое шьет, а я ни ухом ни рылом.
– Бил?
– Кто? А, начштаба? Не, пальцем не тронул, вежливый такой весь паскуда, вопросики задает. Я ему все обсказал, а он по новому кругу погнал, одно и тоже, как заведенный, и все записывает, записывает.
Ищет малейшие нестыковки, отмечает неточности в показаниях, – отметил про себя Зотов. – Прием старый, как миф о грехопадении.
– Объясните дураку, что к чему? – Сашка пытливо заглянул в лицо.
– Ты убил Твердовского? – напрямую спросил Зотов.
– Нет, – Сашка сжал губы и взгляд не отвел. Зрачки не расширились, давление в норме, лоб не вспотел. Говорит правду? Спорно, внешние признаки ничего не значат, есть порода людей, у которых границы лжи и правды размыты. Полезное качество, врожденное или приобретенное путем долгих, изнурительных тренировок. – Не верите?
– Я верю фактам, Саш, а факты против тебя. Грозился кровь особисту пустить?
– Ну грозился, – понурился Волжин. – Пьяный был, героя из себя перед бабами корчил. Каюсь теперь.
– Ночью ходил по лагерю?
– Ходил, – Сашка вовсе повесил голову. – Спать не хотелось, ночка хорошая, самогонка проклятая на подвиги потянула. Нагулял на задницу приключений.
– Один гулял или в компании?
– Один, – быстро, без раздумий ответил Волжин. – С кем мне гулять? Голова разболелась, мочи нет, дай, думаю, воздухом подышу. Наши спали, здешних никого толком не знаю, чтобы дружбу водить. Прогулялся, голова успокоилась, я и завалился на боковую.
– Мне нужна правда, Саш, если ты хочешь выпутаться из этого переплета. Начштаба определил виноватого, и помешать я ему не смогу. Твое молчание ему только на руку.
Волжин задумался и покачал головой:
– Нечего мне сказать, один я гулял и точка. Раз виновен – отвечу.
– Хозяин-барин, – не стал давить Зотов. – Между прочим, ручку особиста, с золотым пером, нашли у тебя в вещмешке.
– Подкинули! – Волжин грохнул кулаком по столу.
В дверь, на шум, просунулся часовой.
– Все в порядке, боец, – Зотов жестом отправил часового обратно.
– Подкинули мне ручку эту! – горячо зашептал разведчик. – Вы ко мне в Ростов поезжайте, там Сашку Волжина всякий знает, подтвердят: бабник, хулиган и пропащая голова, но чужого в жизни не взял! Честное слово!
– Честного слова недостаточно, Саш. Нужны веские доказательства твоей невиновности, а у нас их попросту нет. Пойдешь под расстрел.
– Значит пойду, – с вызовом ответил Сашка. – Нахрен такая жизнь, раз человека ни за понюшку табака губят? Я хлюста этого не убивал, вот и весь сказ. Лейтенанта спросите, он вам скажет,что я за человек!
– Вы друзья, – мягко сказал Зотов, – Лейтенант переживает, того и гляди глупостей натворит.
– Карпин может, – Сашка откинулся на стену и задумался. – Вы ему скажите, пусть не дуркует!
Дверь вновь отворилась, Зотов уже хотел послать часового матом, но на пороге возник Лукин и сказал:
– Ваше время истекло.
– Две минуты, – попросил Зотов.
– Полторы, – великодушно разрешил Лукин.
– Видели? Одолжение делает, – обозлился Волжин.
– Ты не кипятись, – предупредил Зотов. – Веди себя спокойно, отвечай по существу, не провоцируй, норов свой спрячь. Тут не Большая земля, нянчиться не будут.