– Германец против нас операцию готовит, оттого и лютует,– нарушил молчание командир.
– Откуда уверенность?
– Разведанные есть, секретные они, а вам расскажу, вы все ж из самого Центра, – доверительно понизил голос Марков. – Агентура отмечает стягивание войск к нашим районам: цельныйтанковый полк, части двести шестнадцатой пехотной дивизии, локотские ублюдки, венгры, полевая жандармерия. Брянское подполье подтверждает подготовку карательной операции. Пока тихо, но грянет со дня на день.
– Серьезно взялись.
– А мы заслужили, – скромно потупился Марков. – С Нового года немчуру треплем и в хвост и в гриву, мать его так, два гарнизона полицейских разгромили, три моста подорвали, заготовщиков постреляли. Есть у меня капитан Решетов, так его боевая группа в передовиках! А вы чаек пейте, товарищ Зотов, остынет чаек. А может покрепче чего?
– Можно, – вымучено улыбнулся Зотов. Горячительное, ввиду сложившихся обстоятельств, не помешает.
– Это мы сейчас, мигом, – Марков извлек из-под нар весело булькнувшую флягу, подул в чашки и налил в каждую на три пальца желтоватой, дурнопахнущей жидкости. – Первачок, уж не побрезгуйте, спирта нет, у нас и в санчасти один самогон, стало быть, и наружно лечимся и вовнутрь. Но в меру!
Чокнулись. Горло обожгло, самогон провалился в желудок огненным комом, разливая по телу приятное, обволакивающее тепло. Заел тушенкой. Марков крякнул, занюхал корочкой хлеба и спросил:
– По второй?
– Нет, Михаил Федорыч, спасибо, мне хватит, – Зотов, толком не спавший трое суток, стремительно захмелел.
– Поспите, товарищ Зотов?
– Да. Наверное. Если можно, – язык заплетался. Хотелось упасть и уже не вставать.
Он приготовился провалиться в пелену мертвецкого сна. Не тут-то было. Снаружи заорали громко и матерно, тишину резанул истошный женский визг.
– Всыпь ему, Иваныч! – заулюлюкали на улице. Крики сменились смехом и подначками.
– Черти, что происходит! – Марков схватил кепку и стремительно выбежал из землянки.
Зотов стряхнул оцепенение и выскочил следом. По глазам резанул солнечный свет, заставляя зажмуриться.
– А ну прекратить, сукины дети! – завопил Марков неожиданно поставленным, командирским голосом, никак не вяжущимся с заурядной внешностью. – Разошлись, я сказал!
Зотов увидел партизан, рассыпавшихся полукольцом, а внутри круга Волжина с разъяренным лицом и повисшим на плечах лейтенантом Карпиным. Перед ним в позе на четвереньках расположился плюгавенький человек в гимнастерке, одной рукой держась за лицо. Разведчик попытался пнуть лежащего, но Карпин не дал, что-то горячо зашептав на ухо.
– Олег Иваныч! – всплеснул руками Марков. – Ну вы-то куда?
– Ничего страшного, Михаил Федорович, – упавший закряхтел и поднялся, сплюнув кровь из разбитого рта. – Во мнениях на дисциплину не сошлись с товарищем разведчиком.
– Я те щас покажу дисциплину! – дернулся Волжин, – Разорву!
– А ну осади, разрывальщик пальцем деланный, – назидательно приказал Марков и смутился, увидев Зотова. – Драка, товарищ Зотов, явления у нас, прямо сказать, нечастое, – и обратился к пострадавшему. – Докладай, Олег Иванович.
Избитый вытянулся по стойке смирно. Человек средних лет, невысокий и щупловатый, с узким личиком и внимательным взглядом.
– Нестыковочка вышла, товарищ командир, – отчитался Олег Иванович и кивнул на поутихшего Сашку. – Следуя по лагерю, обнаружил данного бойца,распивающим водку, и сделал положенное в таком случае замечание. За что был матерно оскорблен и получил удар в лицо. Свидетелями были наши боевые товарищи. Требую наказать виновного по всей строгости.
Волжин витиевато выругался, поминая матушку Олега Ивановича.
– Ты сразу наказывать, Олег Иваныч, быстер, право слово, торопыга этакий, – успокоил Марков. – Люди только прибыли, чуть не из боя, а ты к ним с нравоучениями.
– Это не дает права хамить старшему по званию, – вспыхнул Олег Иванович.
– А где у тебя звание, гад? – не вытерпел Сашка. – Ни знаков различия, ничего, мало я тебе рожу расквасил! Воздухом подышать вышел, а он лезет!