Не хочешь беды, не целуй то, что считаешь своей проблемой. Философия проста, но нет, мы в омут с головой, в болото по локоть, с самолета без парашюта и т. д.
Я испытывала лёгкую эйфорию при воспоминаниях о поцелуе. Это был второй, и я была в восторге, именно от него у меня дрожали колени. Я действительно испытывала относительное безразличие к Арсению, но в его поцелуи я, кажется, влюбилась. Мы иногда сталкивались на курсах днём, но были довольно далеки. Он с улыбкой здоровался, и мы иногда переглядывались, сидя на занятиях. Не так часто, но всё же мы встречались. Каждая встреча, как взрыв вулкана. Кажется, мы оба доходили до температуры плавления. Если так можно сказать.
Порой он вёл себя буквально так, словно мы уже были парой. Но этого вопроса мы не касались, а потому всё было крайне условно. Он говорил, что не может встречаться ни с одной другой девушкой, пока чувствует, что я рядом. Но при этом, мы могли сутками не общаться вовсе. При личном общении он мог быть очень близким и сентиментальным, а иногда совершенно отстранённым. Но холодным со мной за то время он не был никогда.
Нам было хорошо вместе, но каждый раз приходя домой, я размышляла, и понимала, что у нас всё равно никогда ничего не выйдет, а этот парень точно не тот, кто мне нужен. Я была уверена, что, наученная опытом общения с ним, смогу относиться к нему только как к другу. Какое-то время получалось. Но поцелуи бесчувственными не бывают. А моё сердце было куда дальновиднее меня: я позволила ему себя поцеловать, потому что мои чувства всё ещё были реальны, они были подавлены, а доставать я их боялась. Именно с ним я испытала настоящую бурю эмоций, именно этому человеку я доверяла, а это довольно дорогая роскошь в наши дни. Мы были эмоционально и духовно близки, и довольно хорошо понимали друг друга – это подкупало. Разум отступал.
Но поцелуи с каждым разом становились жарче, а намеки откровеннее. Я этого не замечала, слишком сильно я верила в Арсения как в хорошего и порядочного человека. Я знала, что наш исход определен с того момента, как мы познакомились, но в глупом сердце теплилась надежда «а вдруг?». А вдруг он влюблен? Не может же он бесчувственно целовать меня. А вдруг у нас что-то может получиться? Мы всё же словно родственные души. Ну, и прочие глупости, влюбленной дурочки. Но последняя встреча разрушила все мечты. Арсений, сделав сочувствующее лицо, по которому обычно рука не поднимается ударить, произнёс: «Мне немного трудно это говорить, но я к тебе отношусь… только как к другу. Ничего более я не смогу тебе дать». Вот это был удар. Вновь. Я испытала не столько обиду на него, сколько на себя. Вновь на те же грабли. Как я могла? Это было унизительно. Думать и знать такие вещи – это одно, но слышать это из его уст в лицо – это совершенно другое. Мне стало плохо, и я погрузилась в самоанализ и анализ происходящего. Помню, как он просил меня поговорить с ним, что не хочет, чтобы я страдала. И много говорил чего-то еще, что я просто не была в состоянии слушать. Ведь это были очевидные вещи, которые говорят всем, кого пытаются утешить, сказав что-то неприятное. Я попросила прекратить эти сопливые попытки успокоить, потому что в них не было необходимости. Он уверял, что совершенно искренен, помню, как обнял меня и держал, говорил, что не перестанет со мной общаться, что ни за что бы этого не хотел, и если бы это сделала я, то он не прекращал бы постоянно писать. Говорил, что я важна для него и дарю ему в отличие от других хоть какие-то эмоции. Когда-то мы это уже проходили… Но в этот момент я почти не слушала его красноречивые излияния, точнее делала это с безразличием. Уязвлена моя гордость, рушились мои: «а вдруг?», какое мне было дело до его пустых утешений, которые не стоили и толики моего внимания? Но он не отпускал, расцеловал моё лицо и продолжал держать в объятиях. Это было приятно, что не говорите. Всё было довольно мило, а потом он вновь начал меня целовать и приставать. В общем-то, мы разошлись по моей инициативе, но вопрос, возникший тогда, он замял так, что трудно было к нему вновь вернуться.
Как-то после занятий мы вышли и немного прогулялись, хороший был день. Я всматривалась в Арсения, пытаясь найти ответ на мой вопрос: «Почему зацепило именно меня?». Он смотрел в мои глаза каждый раз, когда была возможность, пытаясь, вероятно, увидеть, что в эти секунды я чувствую. Может, пытался преодолеть сопротивление… как знать. А, может, это было его любимым развлечением со всеми девушками, оказавшимися с ним наедине. Я же смотрела в его глаза, пытаясь увидеть подвох, понять, что этот парень из себя представляет.