На следующей остановке Гоша вышел. Однажды летом он приезжал сюда вместе с Любочкой, когда Кизляков заболел непонятной болезнью и лечился здесь. День выдался тогда чудный; вдоль дорожек цветники — подобных Гоша даже при церквях не видел, а теперь одни сугробы, и под деревьями снег изрешечен каплями. Гоша еще вспомнил: ему кто-то рассказывал, что психические болезни заразные и необходимо остерегаться людей со странностями. Ничего такого с Кизляковым не происходило, разве что он почувствовал внутри себя огненный шар. Гоша этому не верил, усмехался, а сейчас испугался, и ему открылась тайная жизнь его жены. И вот тут, только вспомнив Кизлякова, Гоша встретил его. Навестив любимую женщину, Кизляков, задумавшись, шагал навстречу и, глядя прямо в лицо Гоше, не увидел, а тот не стал окликать его и отвернулся. Два мальчика в синих пижамах — из тех, кто прикидывается, чтобы не идти в армию, несли на носилках старуху. Мальчики положили на снег носилки и встряхивали руками, чтобы размять онемевшие пальцы.
Гоша поднялся в больнице на второй этаж и нажал на кнопку перед железной дверью. В окошечко сбоку выглядывали по очереди глаза, и, когда медсестра открыла, Гошу обступили женщины — стали подмигивать, хихикать. Гоша растерялся, но тут увидел жену в больничном халате и поспешил к ней. У Любочки брызнули слезы на грудь Гоше, и он сквозь рубашку почувствовал, какие они горячие. Гоша стал гладить жену по вздрагивающим плечам, успокаивать и, когда она взглянула на него, спросил, вытирая платочком ей щеки:
— Что случилось?
Любочка заметила, как и у него изменилось лицо.
— А что с тобой? — пролепетала.
Гоша попробовал улыбнуться и поцеловал ее.
— Ты не рада мне?
— Почему же?
— Я рад, что ты рада, — сказал он с грустью, глядя в окно, где опять пошел снег. — Когда она закончится? — вздохнул.
— Зима? — переспросила Любочка. — В этом году очень длинная зима, и поэтому мне стали сниться страшные сны.
— Я понял, — сказал Гоша, — у сумасшедших сны наяву.
— Откуда ты знаешь? — удивилась Любочка. — Когда растает снег, — заявила, — я выздоровлю. Хочется сбросить больничный халат и пройтись по улице в прозрачном платьице, чтобы мужчины оборачивались.
— Как тебя лечат? — спросил Гоша. — Таблетками?
— Мне от них, — пожаловалась Любочка, — втягивает внутрь лоб с хрустом.
Когда он уходил, опять из палат сбежались женщины, с серыми лицами после долгой затяжной зимы, и, заглядывая в лицо, улыбались, беззубые, страшные, — все больше старухи, и даже девушки, похожие на старух, и Гоша даже не помнил, как с Любочкой попрощался.
Выходя из больницы, Гоша услышал, будто мама позвала его и что-то сказала. Как раз он проходил через арку — звуки в ней были гулкие, и Гоша подумал: ему почудилось. Бредя дальше по улице, едва не столкнулся с Кизляковым, вышедшим из винно-водочного магазина. Тут мама в другой раз позвала Гошу, и он даже оглянулся. Он, конечно, не увидел ее, но голос услышал отчетливо. Мама сказала: чувствую себя, как в зоопарке, — и Гоша понял, что произошло, зачем, почему она позвала его и где она сейчас. А Кизляков не ожидал встретить Гошу и испугался. Он забыл поздороваться и показал бутылку вина, но Гоша отказался, сославшись на то, что его позвала мама.
— А я не услышал, — изумился Кизляков.
— Ты не услышал, — пояснил ему Гоша, — потому что она не твоя мама, и если я услышал, а ты не услышал, это еще ничего не означает.
Он побежал к остановке и вдруг почувствовал, будто у него спичкой чиркнули в груди. Гоша понял, что и он заразился огненным шаром и спешить теперь некуда и незачем. Он вспомнил, как утречком в поезде мама сказала: там будет все то же самое, что и здесь, — и успокоился, вздохнул. Еще он вспомнил — когда летом навещал с женой Кизлякова, — сбежались из палат мужчины посмотреть на Любочку. И где она сейчас, — подумал Гоша и, после того как сегодня сбежались женщины посмотреть на него, испугался: а где же я буду завтра?..
Рояль