Еще с нами была девочка из Лос-Анжелеса. Избалованный и самовлюблённый ребенок с вредным характером. Но девчонка умела вести себя на людях, поэтому ни один взрослый не хотел верить, что эта «принцесса» носитель многих разногласий и неприятностей. Ее звали Эшли, и она слишком любила внимание к своей персоне, даже будучи сопливой семилеткой. Она хорошо танцевала, занималась вокалом, любила красивые вещи, и никто не сомневался в том, что это будущая звезда Голливуда. Но, несмотря на то, что я ее на дух не переносила в то время, даже мне приходилось защищать ее от нападок беспощадной Шарлотты, которая не упускала возможности пошалить. Однажды я успокаивала Эшли в туалете, когда той остригали ее красивые волосы из-за застрявшей в них жвачки Шарли, которая в свою очередь истерила из-за того, что промахнулась и не попала девчонке на макушку. Она-то хотела, чтобы Эшли подстригли налысо, а не состригли ее волосы до линии плеч! Да, Шарлотта уже тогда не знала золотой середины, и ее всегда метало из крайности в крайность.
Но все это меркло по сравнению с тем, что вызывал во мне мальчик, который жил в одном городе со мной. Наши отцы дружили, но я никогда не видела его прежде, и была бы рада, чтобы так это и оставалось. Увы, в аэропорте нашего Сан-Франциско мы встретились впервые, и он был первым, с кем я познакомилась из этой компании. Наши отцы слишком неуместно стали шутить о том, что наконец-то нас познакомили и еще более неуместно мечтать о том, что когда-нибудь они погуляют на нашей свадьбе. Да, именно так.
Это была самая большая глупость, которую я слышала за свои короткие, но насыщенные семь лет.
Я и этот ... этот .... и Он?
НЕТ.
Жирное «Нет».
Парнишка протянул мне руку, чтобы поприветствовать меня, но когда я осторожно вложила свою ладошку в его, хулиган подарил мне звонкий щелбан свободной рукой. Он заливисто рассмеялся и, кажется, счел это очень смешным. Но не я. Я была в бешенстве.
Его звали Лиам, и он был слишком очаровательным малышом, чтобы взрослые всерьез стали его ругать, заметив, что мы не поладили.
Весь путь до Майами он меня раздражал. Этот темноволосый непоседливый ребенок, не мог заткнуться ни на минуту. Да, он веселил взрослых, но не меня. Я пыталась читать свою детскую книжку, но этот хулиган уже через полчаса вылил на нее свой сок, когда тянулся через меня к своему отцу. И что бы он ни делал, ему все сходило с рук! И то, что из-за него я споткнулась при выходе из самолета, и то, что я зацепилась юбкой о замок его грязного рюкзака, и далее по списку.
Он быстро подружился с Тони и с тех пор эти двое не разлей вода. Но этому мало, кто был рад, потому что эти мальчишки были слишком непоседливы и бесстрашны, отчего каждый день в нашем доме что-то ломалось, терялось, что-то гремело и, черт возьми, рушилось!
Единственным, кого они еще хоть как-то боялись, была Шарлотта, которая уже на второй день засунула голову Лиама в унитаз, когда услышала в комнате Тони очередной взрыв.
У нас с Лиамом не получилось стать друзьями, и мы немало озадачили взрослых, когда не приняли общество друг друга.
- Дурак!
- Сама такая!
Итак, каждый день.
Этот мальчишка вызвал меня на эмоции, которые были для меня слишком новы. А его теплые зелёные глаза с тех пор преследуют меня в каждом ночном кошмаре.
С самого детства.
Десятилетние
Лиам был самым неугомонным ребенком, опережая в этом даже Шарлотту. Он постоянно шалил и веселился, постоянно кричал и шумел, и каждый раз ел несколько порций, опережая в своем обжорстве даже крупного Чарли. Тогда, я думала, что со временем парня разнесет, и он станет большим и толстым, но как оказалось, ему это не грозит.
Лиам всегда щеголял с идеальной спортивной фигурой.
Первый год оказался для нас всех непростым. Мы все были слишком разные, и мало, кто хотел участвовать в тех неприятностях, на которые побуждали нас Шарлотта и Лиам. Тони в плане организации неприятностей уступал этим двоим, которые, понятное дело, невзлюбили друг друга. Но все-таки предпочитали шалить сообща. И так как заводилами были оба, то постоянно спорили за «лидерство» и «первенство» в очередном глупом плане.