С первым появившимся котом у нее ничего не получилось. Она впала в ступор. Со вторым - та же история, но на сей раз Мэл заставила себя вспомнить то, что видела и о Джоанне в том числе. Попался третий. Она сразу срезала ошейник с животного и выбросила: не хотелось знать имя.
С кошками управляться Мэл умела. Она схватила животное за шерсть на загривке и после короткой перебранки,(в процессе которой кошке удалось излить свою ненависть и оставить несколько царапин, а Мэл показать свободное владение кошачьим шипением), пихнула в мешок.
Кошка все чувствовала, потому мешок ни секунды спокойно не пролежал на дне лодки.
Обезьяны были существами диковинными и от того дорогими. Закон поправили, учтя это.
Мешок с кошкой внутри был тяжел еще и из-за камня. Несчастная узница ухитрилась просунуть лапу наружу, когда завязки ослабли; теперь она чувствовала близость врага и дергала истерично всеми лапами. Мэл как могла подавляла буйство животного, но лодка ходила ходуном, а вода вокруг начала пениться. По озеру побежали пока еще маленькие бороздки волн. Мэл не выдержала и разревелась.
Ей не требовалось больших усилий запихнуть кошку обратно, чтобы завязать мешок. Усилия потребовались забыть, отвлечься от испуганного и гневного взгляда кошачьих глаз. Мэл подняла мешок и покачала им над водой.
-Господи Иисусе, - прошептала она.
Снова ветром принесло ужасное зловоние. Возможно, это стоило расценить как упреждающий сигнал. Возможно, свидетельством того, как распалился неистовый аппетит воды. Мэл заметила, как сквозь ткань мешка прорвались коготки.
-Видишь? - вскрикнула она. - Вот оно. Видишь?
Мэл посмотрела вниз. По темной, сверкавшей под скупым звездным сиянием воде мало что можно было понять, - однако не в понимании было дело. Мэл видела, как со дна поднимается нечто куда более темное.
Она испуганно вскрикнула. Рука разжалась.
Озеро проглотило мешок, издав довольный бульк, который напоминал звук падения камня в глубокий колодец. Кошачьи вопли смолки во мгновение.
В заповедной темноте лесной ночи лодка казалась густым смоляным пятном. Мэл осторожно глядела за борт в то место, где один за другим лопались крохотные пузырьки. Но то ли было слишком темно вокруг, то ли мешок тонул слишком быстро, то ли грязь и ил со дна слишком жадно обхватили его руками, то ли какая другая причина была - но отчего-то Мэл ничего так и не разглядела.
Работы не очень много, и Мэл уходит рано. На дворе весна, пабы полны народа. У нее появились новые приятели, (коллеги, на самом деле, потому что она не вернулась в адвокатскую контору, а устроилась в небольшой издательский дом), они приглашают ее пропустить с ними по стаканчику. Она и сомневается, и отказывается, улыбаясь, но в итоге все-таки составляет им компанию. Они очень милы, и Мэл очень признательна за то, как с ней обходятся; она лично симпатизирует двоим из их компании, чувствует, как с ней флиртуют, и не спешит отшивать. Но обычно она уходит из бара очень скоро.
Рыдая взахлеб в ту последнюю ночь, она налегала на весла. Одиночество скрутило так, будто незнакомая утопленная кошка была завершающим витком узла. Мэл старалась не думать о последних секундах ее жизни. И о том, что Джоанна умирала так же, тоже старалась не думать.
Вокруг было тихо и безветренно. Гладь озера не шевелилась, и Мэл догадывалась, что причиной тому - безразличие, весьма естественное в подобные мгновения. Доплыв до берега, она привязала лодку, с трудом доволокла ноги до машины и рухнула спать. Всю жизнь она боялась оказаться в такой ситуации: не только уснуть за рулем, но вообще, выбраться из забытья и увидеть мир сквозь лобовое стекло, - в первые мгновения пробуждения всегда несешься навстречу чему-то. Но бороться сил не было.
Она проснулась и конвульсивно отдернулась на спинку сидения: два движения на один кратчайший интервал времени. Сердце колотилось, во рту было сухо. Но спустя несколько минут, созерцая безмолвную, залитую солнцем немецкую глубинку, она уже не ощущала ни того ни другого. Наоборот, к ее изумлению, Мэл почувствовала себя лучше; и что очень было важно, - спокойнее.
Думать и вспоминать об этом она старается как можно реже.
Естественно, задача не вспоминать никогда не решаема. Она посещает терапевта, - не регулярно, да и не ради своего блага, признается Мэл себе, а ради Джо, - и вот тогда это и всплывает. Иногда удается избежать подробностей тех происшествий; но когда другого развития нет, Мэл приоткрывает перед своим терапевтом завесу, всего на чуть-чуть. Она разработала систему кодирования, говорит расплывчато, повторяет, что думает, что видела, не пренебрегает сопоставлениями и метафорами. Женщина, ее консультирующая, считает, что клиентка пытается выразить свои экзистенциальные страхи.