«В общем,— говорит этот хорошо осведомленный разведчик,— английская контрразведка нанесла немецкой разведке жесточайший удар в первые же дни войны. Нам известно теперь, что даже до войны британские власти знали массу подробностей о главных немецких разведчиках в Англии, хотя мы не знаем, кто выдал этих людей. До войны эти агенты были оставлены в покое, и они поверили в свою безопасность и неприкосновенность. Однако в течение каких-нибудь нескольких часов после начала войны их схватили и заключили в тюрьму. Около 20 человек были тогда арестованы (свыше 50.— Э. В.). Это было серьезным ударом, так как сведения из Англии являлись особенно важными. Вскоре после начала войны был арестован чрезвычайно важный агент немецкой разведки, морской офицер Карл Ганс Лоди. Его расстреляли в лондонском Тауэре...»
Британская разведка была несравненно действеннее любой другой разведки Европы. Правда, Великобритания обращала больше внимания на «дипломатическую» разведку, чем на чисто военные и морские дела. И такая тактика вполне себя оправдывала. Например, для военно-морского министерства было гораздо важнее узнать, что в Берлине между турецким министром и германским министром иностранных дел имели место такие-то разговоры, чем узнать, что германское морское ведомство ввело некоторые технические улучшения в конструкцию подводных лодок.
Что касается наших военной и военно-морской разведок, то существовало сравнительно мало важных сведений, которыми бы мы не располагали. Мы знали, что в случае нужды немцы могут мобилизовать 5 миллионов человек и попытаются раздавить Францию. Мы также прекрасно знали, что наш флот мог состязаться с любым флотом мира.
Когда наша контрразведка завязала серьезную борьбу с немецким шпионажем, работа в Скотланд Ярде приняла совсем другой вид. Работники Особого отдела, которые были определенным символом власти, использовали ее с большой секретностью. Мы работали по плану уголовного розыска. Мы занимались расследованием всевозможных дел и не скрывали своей деятельности. Для внешнего мира мы были полицейскими чиновниками, которых знали все неприятельские агенты. Они на нас смотрели как на простых чиновников и не подозревали, что мы являемся отделом контрразведки.
Разведчиков можно разделить на две категории.
В первую категорию я бы включил офицеров, состоящих в армии и флоте на действительной службе или в запасе. Это настоящие национальные разведчики, действующие из чисто патриотических побуждений, одаренные широким кругозором, выходцы из хороших семей, хорошо воспитанные, верные своей стране. К числу таких людей относятся покойный граф Генри Вильсон, лорд Баден Раулен и Лоуренс Аравийский.
Вторая категория объединяет людей, которых находят только в периоды национальной опасности. Это люди, любящие приключения, очень мало опытные или вовсе неопытные в военном и морском деле, люди, которые занимаются разведывательной работой отчасти из патриотических побуждений, но главным образом ради сильных ощущений, которые дает игра с опасностью. Ко второй категории относятся Сидней Джордж Рейли, покойный Нортон Грифиц, а также мой старый друг и коллега инспектор Джинховен из Скотланд Ярда. Джинховен, которого мы все звали Джин, был загадочной личностью даже для своих коллег. Он никогда не говорил о своих похождениях, однако в столичной полиции не было ни одного человека с таким богатым и поразительным опытом, как Джин.
Один весьма известный писатель, который кое-что знал о необычайных делах Джина, неоднократно выводил его в образе героев своих очень удачных приключенческих романов.
Во время войны Джинховен раз за разом проникал к неприятелю, направляясь в самое сердце Германии, Турции и Австрии. Он был блестящим лингвистом и мастером в искусстве маскировки. Он тоже поступил в 1910 году в Особый отдел. Базиль Томсон определил его для работы в военную контрразведку. Я с гордостью называл себя его другом. Это был человек со стальными нервами, удивительно храбрый и находчивый, с богатым воображением. Это был совершенный детектив, и благодаря своим качествам он преодолевал бесчисленные опасности.
Возвращаюсь к знаменательной нейтрализации германских разведчиков в 1914 году.
Приведенный выше отзыв Рудольфа Берндорфа, являющегося авторитетом в области разведческого дела, показывает, с каким совершенством был нанесен удар. Берндорф признается в том, что он затрудняется найти объяснения для столь неожиданного успеха британской контрразведки. Он предполагает, что германские тайные агенты были преданы одним из своих. Теперь я могу точно сказать, каким образом удалось Особому отделу Скотланд Ярда «накрыть» этих способных и опасных разведчиков.