Гермиона всегда приходила в юбке. Малфой сотни раз видел ее в Большом зале, в коридорах после занятий, и тогда на ней были джинсы. Но к нему Грейнджер заявлялась исключительно в своей клетчатой, выше колена юбке, дразня обнаженными ногами.
Когда она садилась, подол приподнимался, оголяя кремовую кожу бедер. Но Гермиона упорно не замечала того, насколько высоко задиралась ее юбка. Она вообще ничего не замечала, кроме своих вдоль и поперек исписанных пергаментов.
После нескольких таких встреч у Драко поехала крыша.
В один прекрасный вторник после встречи с ней Драко не пошел на ужин — он заперся в душе и ублажал себя. Впервые за несколько месяцев.
Он всегда считал самоудовлетворение низостью и слабостью, и была бы его воля, он бы никогда подобным не занимался, но отсутствие секса мало способствовало тому, чтобы не помогать себе снять напряжение самостоятельно. И он всеми силами пытался останавливать себя от подобного, но не всегда получалось. Не вышло и в этот раз.
Уже почти год у него не было секса. И мысли о том, какого цвета трусики он увидел бы, если бы задрал эту ее дурацкую юбку, заставили его самоконтроль, находящийся где-то на краю пропасти, упасть в эту самую пропасть, разбиться вдребезги и покинуть Драко насовсем.
Он кончил трижды за тот вечер. И поклялся себе, что больше не притронется к своему члену.
Драко казалось, что таким образом он порочит девичью честь. Честь той, которая всегда скромно улыбалась ему, даже не догадываясь, что он мечтает делать с ней неприличные вещи на парте в классе, на подоконнике в коридоре и еще много где. Стыдно признаться, но даже в общественном туалете не отказался бы.
Как-то в субботу, во время посещения Хогсмида, Драко зашел в «Три метлы» быстро пропустить стакан сливочного пива. Но его планы слегка изменились — к нему подсел коллега по Хогвартсу, такой же молодой, преподающий одну из новых, введенных только в этом году дисциплин, один стакан превратился в три, причем третий был наполнен далеко не сливочным пивом, а огневиски, и через час ему уже понадобилось в уборную.
Он решил, что ему пора заканчивать эти посиделки, ведь он провел в баре уже гораздо больше времени, чем планировал, и к тому же он чувствовал, что начинает пьянеть. Малфой слишком давно не пил алкоголь, и поэтому стакана забористого огневиски ему хватило, чтобы ощутить, как горят щеки, как расслабляются мышцы и как затуманивается взгляд. На сегодня точно хватит.
Он быстро умылся и промокнул лицо салфетками. В отражении зеркала над раковиной он увидел молодого розовощекого парня, глаза которого были подернуты дымкой. Драко тут же вспомнил, почему редко употреблял алкоголь. Находясь под градусом, он часто хотел секса. Скорее всего, если бы у него была постоянная партнерша, то был бы и регулярный секс, и, соответственно, желание им заниматься не преследовало бы его с такой частотой.
Но девушки у него не было, как и интимной близости, а алкоголь только все усугублял. Тем более теперь, когда в его фантазиях присутствовал вполне конкретный образ вполне конкретной студентки.
Малфой решительно отогнал от себя навязчивые, но такие приятные мысли, и вышел из уборной.
Он аккуратно прикрыл за собой дверь, которая всегда громко захлопывалась, если ее не придержать. И, развернувшись, сделал шаг вперед по слабоосвещенному узкому коридору, ведущему в зал. Драко слишком поздно распознал звук женского голоса где-то совсем рядом и не успел опомниться, как в него со всего размаху врезалось хрупкое женское тело — перед этим девушка что-то крикнула вслед уходящим однокурсницам, совершенно не смотря перед собой.
Драко молниеносно схватил ее за талию, смягчая силу удара о собственный торс, и прижал к стене. Он бы не сделал этого, если бы не почувствовал знакомый запах персика. Так пахла только Гермиона Грейнджер.
Голову обдало жаром, когда он опустил взгляд на ее приоткрытые от неожиданности губы. Она едва дышала и не шевелилась. Не отстранялась от него. И этот факт приятно удивил Драко.
Он, словно под гипнозом, медленно наклонялся к ней, все так же сжимая ладонями девичью талию, мечтая забраться руками под тонкую водолазку. Гермиона облизнула губы и прикрыла глаза, а Малфой шумно сглотнул. Сердце зашлось в бешеном ритме, грозясь пробить грудную клетку.
Гермиона, ты же умная девочка. Останови меня!
Но она не останавливала. Она терпеливо ждала, закрыв глаза, когда губы профессора, наконец, коснутся ее.
Драко понимал, что сам остановиться уже не сможет. Еще пара секунд, и он поцелует свою студентку, черт возьми!
Он уже ощущал ее дыхание на своих губах, практически чувствовал их вкус, когда они оба услышали голоса — кто-то приближался к уборной.
Драко рывком отпрянул от Гермионы, больно ударившись лопатками о противоположную стену. Грейнджер будто приросла к месту и наблюдала за ним своими распахнутыми от ужаса карими глазами, когда он оттолкнулся и, слегка пошатываясь, направился прочь из коридора, игнорируя вопросительные взгляды девушек, только что появившихся около уборной.
Они крикнули вслед что-то вроде: «Профессор, с вами все в порядке?».
Конечно, он, мать его, не в порядке.
Но Малфою было не до объяснений. Нужно было скорее убираться прочь. На свежий воздух. Подальше от этого бара. Подальше от нее.
Драко твердо решил, что будет делать вид, будто ничего не произошло, не заговорит с Гермионой об этом. Сделает все, чтобы было ясно — та ситуация была ошибкой и никакого значения не имеет.
Он старался выглядеть безразличным, надевал маску мертвенного спокойствия, как учила тетушка Белла. Строил защитную стену по камушкам, скрупулезно укладывая их один на другой. И вроде бы получалось.
Грейнджер не старалась словить его и начать разговор, не бросала на него двусмысленных взглядов, словом, поняла его посыл и тоже делала вид, что это не она облизывалась перед ним, забывая дышать в ожидании поцелуя. Малфой успокоился. Значит, все произошедшее в том злосчастном тесном коридоре действительно ничего не означает. И ни к чему здесь объяснения.
Страх того, что их могли застукать, ежедневно преследовал Драко, и он всерьез думал о том, что нужно забыть о своих чувствах, пока все не зашло слишком далеко.
Не смотреть на Грейнджер без необходимости. Не реагировать на нее без необходимости. Не прикасаться к ней без необходимости.
Но проблема была в том, что необходимость он ощущал почти каждой своей клеткой.
Этому списку впору было висеть на входной двери в его комнату, чтобы каждый раз перед выходом он помнил, что не должен делать ни при каких обстоятельствах.
Заботливо и не без усилий выстроенная им стена между ними помогала, но Гермиона и тут смогла найти способ, чтобы вновь пошатнуть его самоконтроль, который и так уже давно дышал на ладан.
Во время патрулирования коридоров вечером Драко наткнулся на парочку целующихся подростков в одной из ниш. Это был не первый раз, когда он застал студентов за этим занятием, и Малфой уже приготовился озвучить заученную речь о снятии очков с факультета, но заметил знакомые каштановые пряди.
В этот раз нарушительницей порядка была Гермиона Грейнджер.
Она будто нашла камушек в самом основании стены, маленький, на котором держалось все, и просто вытащила его. И стена рухнула с грохотом, погребая под своими обломками остатки самообладания Малфоя.
Кормак Маклагген оторвался от Гермионы и обернулся, и в тусклом свете настенных ламп Драко увидел его влажные от поцелуя губы. Малфой словно гиена хотел наброситься на него и разодрать в клочья. Но, к сожалению, он не имел на это права.