Гориллы, которые не занимают ответственных постов, обычно нанимаются на черную работу, требующую физической силы. Так, например, Зораму и Занаму поручают лишь второстепенные дела, главная же их обязанность — в случае необходимости восстанавливать порядок среди подопытных.
И наконец, многие гориллы становятся охотниками. По сути дела, это их привилегия. Они занимаются отловом диких зверей, в частности людей. Я уже говорил, что эксперименты обезьян требуют постоянного пополнения человеческого материала, который расходуется в огромных количествах. Непонятно почему, этим экспериментам придают здесь исключительное значение. Похоже, что чуть ли не треть обезьяньего населения занимается проблемами биологии и физиологии, но к этому запутанному вопросу я еще вернусь. Как бы там ни было, поставки человеческого материала требуют сложной организации. Многочисленные группы стрелков, загонщиков, транспортных рабочих и продавцов служат в охотничьих фирмах, во главе которых всегда стоят гориллы. Дела этих фирм, я думаю, процветают, потому что цены на людей все время растут.
Рядом с гориллами — я бы сказал, ниже горилл, хотя формально такой иерархии не существует, — стоят орангутанги и шимпанзе. Орангутангов довольно мало, а их роль Зира достаточно ясно определила короткой формулой: они представляют официальную науку.
До известной степени это справедливо, однако некоторые орангутанги занимаются также политикой, искусством и литературой. И в любую область привносят характерные для них черты. Чванливые, тщеславные, педантичные, самоуверенные и не признающие ничего оригинального, слепые и глухие ко всему новому, зато готовые с пеной у рта отстаивать любое традиционное старье — стертые штампы, банальные истины, готовые формулировки, — орангутанги поставляют основной контингент для всех академий. Обладая превосходной памятью, они выучивают наизусть огромное количество книг. Затем они пишут свои книги, повторяя в них все выученное раньше, и этим добиваются признания со стороны своих коллег — орангутангов. Возможно, в этом вопросе я нахожусь под слишком сильным влиянием Зиры и ее жениха, которые, как и все шимпанзе, презирают орангутангов. Но ведь и гориллы тоже их презирают, издеваются над их раболепием и ловко используют в своих интересах. Почти за каждым орангутангом стоит горилла или совет горилл, который поддерживает своего подопечного, продвигает его на почетные должности, помогает ему получать звания, а главное — боготворимые орангутангами ордена, но все это только до тех пор, пока подопечный удовлетворяет опекунов. В противном же случае его немедленно увольняют в отставку и без малейших сожалений заменяют другой обезьяной той же породы.
Остаются еще шимпанзе. Они, насколько я понял, представляют собой интеллигенцию планеты. Зира не зря хвасталась, когда говорила, что все великие открытия сделаны учеными — шимпанзе. Может быть, она слегка обобщила факты, потому что есть все же исключения. Во всяком случае, большую часть интересных книг по самым различным вопросам написали именно шимпанзе. По-видимому, в них чрезвычайно сильно развит дух поиска, исследований.
Я уже говорил, как фабрикуют свои труды орангутанги. Но самое страшное, часто жаловалась мне Зира, что они точно таким же образом стряпают учебники, распространяя грубейшие заблуждения среди обезьяньей молодежи. По ее словам, всего несколько лет назад школьные учебники утверждали, будто планета Сорора является центром мироздания, хотя даже обезьяны средних способностей давно не верили в подобную чепуху, и все это лишь потому, что много тысячелетий тому назад на Сороре жил орангутанг по имени Аристас, пользовавшийся огромным авторитетом и проповедовавший эту теорию, которую другие орангутанги повторяют с тех пор как непреложную истина. Узнав, что тот же Аристас утверждал, будто душу могут иметь только обезьяны, я начал лучше понимать отношение Зайуса ко мне. К счастью, шимпанзе обладают гораздо более критическим умом. Вот уже несколько лет, как я понял, они ожесточенно штурмуют твердыню косных аксиом, стараясь низвергнуть древнего идола.