А может - и вправду почудилось? Нервы в последнее время шалят, на работе сплошной стресс, дома обстановка, близкая к террору… тут и без кирпичей уподобишься одному сослуживцу, который ни с того, ни с сего стал на четвереньки, залаял, а потом подбежал к начальнику и укусил того за ногу. Обоих свезли по «скорой» - начальника в инфарктную палату, а лысого Маугли - в психушку.
Как там писал Сергей Есенин? Жизнь - обман с чарующей тоскою? Похоже…
Наверно, Супруга права: нечего ему из себя матюганскую Вангу корчить. Себе спокойнее.
А Брынцев, в конце концов, мог и в самом деле девочку порешить, уйти, а потом опять вернуться. Больной человек, что с него возьмешь.
На этой мысли Федорин пришел к выводу, что лучше ему в следственные органы со своими предчувствиями и видениями впредь не соваться. А в дальнейшем, ежели снова что-то почудится, извлечь из этого максимальную пользу для себя. Как в истории с внезапным приездом и таким же скоропостижным отъездом Тещи. Хватит! Надумался о Родине, образно говоря, по самые гланды, пора подумать о себе.
Эта слегка припоздавшая мысль настолько порадовала Федорина, что он даже запел что-то такое - вслух и на ходу - чего раньше за собой не наблюдал. Да так громко запел, что какая-то злоехидная старушка, которую он, походя, задел плечом, крикнула ему вслед:
- Рано, пташечка, запела! Как бы кошечка не съела!
А может, это совсем и не старушка крикнула?
Травка зеленеет, солнышко блестит, а маньяк с визиткой в кустиках сидит
Как это ни парадоксально, однако жуткое убийство Зинаиды Байковой имело для города и свои положительные последствия.
Во-первых, хотя бедолага Брынцев оставался единственным официальным подозреваемым, милиция, по настоянию сенатора Тошмана, продолжала усиленное патрулирование улиц и дворов. «Усиление», состоявшее преимущественно из хорошо откормленных штабных прапорщиков, чуть ли не вслух роптало и срывало зло на малолетних хулиганах, бомжах и немногочисленных матюганских наркоманах. Что в свою очередь подкрепило у граждан ощущение собственной безопасности.
Во-вторых, выгадали лица женского пола, которые из боязни встретить маньяка, отказывались выходить на работу во вторую смену. Чувство страха было преодолено надбавкой к зарплате.
И третье - матюганские мужья, а также женихи и гражданские сожители теперь провожали и встречали свои половинки на работу и с работы, чуть ли не до самой двери или проходной. Что в свою очередь способствовало укреплению формальных и неформальных брачных уз и общей семейной атмосферы.
Однако - правду сказал какой-то древний мудрец, что только плохое не имеет конца. А все хорошее, к сожалению, скоротечно.
Для начала штабные прапорщики додавили свое начальство каждодневным нытьем на тему: «Пока мы ловим непонятно кого и неизвестно зачем, в отделениях некому заполнять служебную документацию. И рано или поздно господ командиров взгреют по первое число вышестоящие товарищи». Усиленное патрулирование сняли.
Вслед за милицейским прикрытием отступили на заранее заготовленные позиции и мужчины, сопровождавшие своих подруг по вечерам и встречавшие их утром. Мол, раз уже и милиции на улицах не видно, так на кой «икс» им обувь снашивать? Тем более, что из-за этого самого гребаного маньяка чуть было не распались спаянные мужские компании. Страшно сказать, но впервые после горбачевского сухого закона в городе резко упал выторг от продажи водки.
И, наконец, начальники государственных и владельцы частных структур как ввели женщинам-служащим и работающим надбавку за вредность, так ее и сняли. Мол, в стране инфляция бушует, а живем-то мы не на острове. Женщины стали получать меньше, мужчины вернулись к обычной норме выпивки. Одним словом - жизнь потекла своим привычным руслом.
Забор вокруг «промзоны» отремонтировали капитально - на обоих концах злополучной тропинки деревянные щиты заменили бетонными, кустарник вырубили под корень, а саму «дорогу смерти», как ее успели окрестить журналисты местного телевидения, перекопали на входе и выходе широкими траншеями глубиной чуть ли не в полтора метра.
Но, как любил говаривать федоринский шеф Калиновский: «Нет таких крепостей, которых не могли бы взять большевики». Придумал это, правда, не он, а товарищ Сталин, но суть не в авторстве, а в сути. Короче - очень скоро в бетонных щитах появились проломы, не иначе, кувалдами орудовали, а через траншеи кто-то перебросил широкие доски.