Поколебавшись, Эллиот махнул рукой.
Ладно, дайте мне чек на тридцать тысяч и забирайте все.
Окленд выписал чек и ушел, а Эллиот задумался. Может быть, Клод не знает, что картина поддельная? Посидев некоторое время в нерешительности, он набрал номер магазина Нендрика. К телефону подошел Луис.
— Позовите Клода.
— Мистер Эллиот?
— Да.
— Одну секундочку.
Через мгновение в трубке послышался голос Нендрика.
— Это вы, мой друг?
— Хотите взять Шагала? — предложил Дон.
— Мой милый мальчик, вот вы и позвонили. Какой сюрприз! А Луис сказал, что вы на меня рассердились. — Звонок Эллиота удивил Нендрика.
— Не важно. Сколько вы дадите мне за Шагала, пока я не предложил его Вайнтону Окленду?
— Окленду? Вы не должны этого делать, дружок. Он не даст вас абсолютно ничего, и скорей всего скажет, что это подделка. Право же, Окленд — довольно мерзкая личность.
— Итак, сколько вы предлагаете?
— Я предпочел бы взять ее на комиссию, милый Дон. Обещаю вам…
— Мне нужны наличные, понимаете? Сколько?
— Тридцать тысяч.
— Я заплатил вам сто.
— Знаю, но сейчас наступили ужасные времена.
— Можете получить его за сорок пять. Деньги — сразу.
— Сорок, милый мальчик, больше не могу.
— Пошлите Луиса с чеком, пусть забирает картину, — сказал Эллиот и положил трубку.
Нендрик, сияя улыбкой, повернулся к Луису.
— Бедный дурачок продал нам Шагала за сорок тысяч! Представляешь? Эта дурочка Ван Джонсон с ума сходит по Шагалу. Я съем свой парик, если не вытяну из нее сто тысяч.
— Смотри, Клод, — предостерег Луис. — Если она проверит…
— Да нет же, она не станет проверять, как не проверял и Эллиот. — Нендрик откинулся на спинку кресла, его жирная физиономия лоснилась от удовольствия. — Мое слово — гарантия для этих олухов.
К трем часам дня у Эллиота было семьдесят тысяч долларов наличными. Он получил по чекам Окленда и Нендрика не в своем банке, а в другом, понимая, что если он явится с этими чеками, снова будет поднят вопрос о перерасходе.
Заперев деньги в ящик стола, Дон почувствовал, что у него появилось время для передышки. Теперь он мог уплатить прислуге и еще несколько месяцев не отказывать себе в удовольствиях. Впервые за последние несколько недель он чувствовал себя спокойным и счастливым.
Зазвонил телефон. Эллиот, нахмурившись, взял трубку — кто бы это? Звонил Ларри Кауфман, агент фирмы «Роллс-ройс».
— Мистер Эллиот? — голос Кауфмана звучал почти враждебно. — Прошу вас расплатиться за машину, фирма торопит меня. Вы пользуетесь автомобилем уже два месяца, и мы настаиваем на немедленной уплате.
Некоторое время Эллиот колебался: у него еще оставалась «альфа», за которую было заплачено, стоило ли расставаться с тридцатью тысячами? Нет, нужно было быть сумасшедшим, чтобы цепляться за этот «ройс», особенно теперь, когда на счету был каждый доллар.
— Вы можете забрать машину назад, Ларри, я передумал. Она мне не нужна.
— Не нужна?! — повысил голос Кауфман.
— Именно!
— Но не могу же я просто забрать ее, черт возьми! Теперь это уже подержанная машина.
— Ну ладно, забирайте как подержанную. Сколько с меня причитается?
— Вы уверены, что не пожалеете, мистер Эллиот?
— Сколько с меня?
— Я не прошу лишнего, поскольку сразу же продам машину. Скажем, вы должны мне три тысячи.
— По-вашему, это не лишнее?
— Нет, и вы это знаете, мистер Эллиот.
— Ладно, приезжайте и забирайте, я приготовлю чек.
Эллиот старался не давать воли чувствам, но вид Кауфмана, уезжавшего в «ройсе» и с чеком на три тысячи в кармане, причинил ему острую боль. Он спрашивал себя, не вернут ли чек неоплаченным, но надеялся, что директор банка продолжит кредит, несмотря на превышение. Во всяком случае стоило попробовать.
После ленча, когда он, устроившись на террасе, собрался вздремнуть, позвонил директор банка.
— Дон, сейчас заходил Кауфман и предъявил ваш чек на три тысячи. Я принял его, потому что мы с вами друзья, но это в последний раз. Вам нужно что-то делать с этим перерасходом. Больше никаких чеков, Дон. Понятно?
— Конечно. Я продам кое-какие акции, — отговорился Эллиот. — К концу недели все будет улажено.
Он подумал, что в ящике его стола сейчас лежит семьдесят тысяч. Неплохо было бы сейчас сесть в «альфу», уехать недельки на две в Голливуд, остановиться там в мотеле, а с долгами пусть как хотят. Чем больше он об этом думал, тем больше ему нравилась эта идея, но этот день был решительно невезучим. Только он встал, собираясь уложить чемодан и уехать, на террасу вошел мажордом.