— Разумеется, вы вправе задавать все эти вопросы… Пройдемте в дом, я угощу вас виски.
Мы поднялись по ступенькам. Дверь была не заперта, и мы вошли в дом. Да-а, денег здесь не жалели.
Обстановка была роскошная, но со вкусом — никакой вульгарности.
— Давайте посидим на веранде, — предложила она. — Не возражаете? Я принесу выпить.
— Вы здесь одна?
— Еще служанка, но она нам не помешает.
Я вышел на веранду, где стояли огромные диваны, футов по десять длиной. Вид отсюда открывался чудесный. Я уселся и стал смотреть на море, потом задумался. Я до сих пор не мог понять, что ей от меня нужно.
Она вернулась через несколько минут, толкая перед собой столик на колесиках. На нем стояли бутылки, стаканы и лед. Она села поодаль от меня и спросила:
— Виски?
— Да, спасибо.
Я смотрел, как она разливает виски. Неярко-голубоватого освещения было достаточно, чтобы разглядеть ее глаза. Между делом она протянула сигареты, и я взял одну. Я дал ей прикурить, прикурил сам.
Мы оба были готовы к разговору, но она не спешила начинать, а я боялся неосторожным замечанием повредить делу. Мы молча смотрели на море, на луну…
— Еще раз простите, что я действовала по отношению к вам таким образом, — неожиданно заговорила она. — И еще предлагала вам деньги, чтобы вы оставили меня в покое. Я понимаю, что этого не следовало делать, но я ведь не знала, что вы за человек. Дело в том, что… мне нужна помощь. У меня ужасные неприятности, и я не знаю, как от них избавиться. Я была такой дурой… Я очень боюсь! — Она действительно казалась испуганной. — Хотела бы я знать, известно ли ему об этом доме, — продолжала она как бы про себя. — Если известно, то он может явиться сюда.
— Может, вы расскажете обо всем не спеша и поподробнее? — предложил я. — Время для этого, по-моему, есть. Почему вы не хотели, чтобы я подходил к телефону? Начните хотя бы с этого.
— Потому что он узнал бы, что вы дома. Ведь он следит за вами, — начала она таким тоном, каким разговаривают с детьми.
— Вы еще не сказали мне, кто этот «он». Шеррил?
— Конечно!
— А почему он следит за мной?
— Он опасается неприятностей и поэтому хочет от вас избавиться. Я слышала, как он разговаривал с Фран-чини…
— Франчини — это невысокий итальянец с оспинами на лице?
— Да.
— Он работает на Шеррила?
— Да.
— Значит, это Шеррил организовал похищение и убийство Стивенса?
— Да! Это меня потрясло… Узнав, что бедняга умер, я тут же поехала к вам.
— И Шеррил не знает, что у вас есть этот дом?
Она покачала головой.
— Думаю, нет. Я о нем никогда ему не говорила, и он здесь не бывал. Но он может узнать. На свете мало вещей, о которых он не знает…
— Хорошо, давайте теперь отбросим все в сторону и начнем с самого начала.
— Сперва я хочу спросить вас кое о чем. Зачем вы приходили в Крестуэйс? Зачем ездили к доктору Бьюли? Вас кто-то нанял?..
— Да.
— Кто же?
— Ваша сестра Дженнет.
Если бы я ударил или набросился на нее, Мэрилин была бы менее поражена, чем от моих слов. Она задохнулась, открыла рот и уставилась на меня.
— Дженнет? — хриплым голосом переспросила она. — Но Дженнет мертва! Что вы имеете в виду?
Я достал бумажник, нашел в нем письмо и протянул Мэрилин.
— Прочтите.
— Что это? — испугалась она.
— Прочтите и посмотрите на дату. Письмо было написано в мае прошлого года, но я прочел его только несколько дней назад.
Она взяла письмо. По ее лицу я понял, что она сразу узнала почерк. Она читала долго, но я не торопил.
— И это письмо заставило вас начать расследование?
— Ваша сестра приложила к письму 500 долларов, и я не знал, что с ними делать. Я отправился в Крестуэйс, чтобы спросить об этом у вас. Если бы вы приняли меня тогда, я отдал бы письмо и деньги и на этом бы все закончилось. Но вы меня не приняли, а тут начались всякие-разные приключения… Я был вынужден взяться за это дело.
— Понимаю.
Я подождал, но она молчала. Смотрела на письмо и молчала.
— Вас шантажировали?
— Н-нет… Я не знаю, почему она так написала. Я полагаю, она хотела доставить мне неприятности. Она всегда пыталась это делать, потому что ненавидела меня.
— Почему она вас ненавидела?
Она снова надолго замолчала. Я пил виски и курил. Захочет — ответит. Она, видимо, из тех людей, которых не надо торопить.
— Я не знаю, что делать. Если я скажу, почему она ненавидела меня, я окажусь целиком в вашей власти, и вам ничего не будет стоить уничтожить меня.