Трудно представить, как девушка типа Джейн Уэст могла не только влюбиться, но и завести ребенка от Германа. Я послал все к черту и спрятал фотографии. Расплатившись, вышел на улицу, сознавая, что девушки смотрят мне в спину. Одна из них визгливо расхохоталась. Может быть, ей показалось, что я забавно выгляжу? Я не винил ее в этом. Иногда во время бритья мне и самому приходила в голову подобная мысль.
Я добрался до своей квартиры. Она находилась на верхнем этаже большого дома и состояла из просторной гостиной, кухни и маленькой спальни. Я жил в ней со дня своего приезда в Пасадена-сити. Квартира была дешевой, очень удобной и имела то преимущество, что располагалась совсем недалеко от центра города. Отсутствие лифта меня не беспокоило. Каждодневное восхождение на пятый этаж сохраняло фигуру и избавляло от лишних посетителей. Поднявшись наверх, я немного запыхался. Каждый раз после этого я давал себе слово, что брошу курить, но прекрасно знал, что обманываю себя. Открыв дверь, я вошел в гостиную. В ней царил полумрак, и я не сразу заметил непрошеного гостя. На потолок гостиной ложились отсветы яркой рекламы с крыши дома напротив, и если бы не они, я так и не увидел бы его. Он сидел в моем любимом кресле, придвинув его к окну. Свободная и непринужденная поза, нога закинута за ногу, руки на коленях, поверх сложенной газеты. От неожиданности сердце у меня екнуло. Рядом с дверью был выключатель, и я включил свет.
Непрошеный гость оказался молодым парнем лет восемнадцати. Крепко сложенный, с мощными широкими плечами. Одет в черную засаленную куртку и черные вельветовые брюки, на голове — черная фуражка с красным околышем. Вокруг шеи завязан черный бумажный платок. Таких молодых людей можно встретить вечерами возле баров в обществе себе подобных. Это типичный продукт уличного воспитания. Они злобны и опасны, так крысы.
Равнодушные глаза наркомана и убийцы дополняли облик. Одного уха у него не было, по шее спускался широкий белый шрам.
Я почувствовал страх, когда он холодно усмехнулся.
— Эй, приятель, я думал, ты уже никогда не придешь, — хрипло сказал он.
Я вспомнил о своем револьвере, оставшемся где-то в полиции. Первый испуг удалось преодолеть, но если бы револьвер был со мной, все было бы значительно проще.
— Какого черта ты здесь делаешь? — спросил я.
— Успокойся, приятель, и сядь. У меня к тебе дело. — Он указал на стул. Я увидел у него на руках черные бумажные перчатки, и меня бросило в пот. Кажется, дело принимало серьезный оборот. Да и гость мой был слишком самоуверен. Я присмотрелся повнимательнее и понял, что он напичкан наркотиками по самый околыш фуражки.
— Даю две секунды на то, чтобы ты убрался отсюда. Потом я выброшу тебя сам, — сказал я как можно более уверенно.
Он засмеялся и потер пальцами кончик носа. При этом движении газета, лежавшая у него на коленях, слетела на пол. Я увидел пистолет сорок пятого калибра с двенадцатидюймовой насадкой на стволе.
— Сядь, приятель, — приказал он. — Я знаю, у тебя нет револьвера. — Он постучал по насадке. — Это глушитель. Я сделал его сам. Его хватает на три выстрела, но этого вполне достаточно.
Мы смотрели друг на друга, потом я медленно опустился на стул, стоящий у двери. Нас разделяло шесть футов, но и на таком расстоянии мой нос улавливал, что от крысенка разит потом, грязью и табаком.
— Что тебе нужно? — спросил я.
— Тебе не надоело жить, приятель? — спросил он, располагаясь в кресле поудобнее. — Лучше, если надоело, потому что скоро тебе придется распроститься с жизнью.
Глядя в пустые безразличные глаза наркомана, я почувствовал, как по моей спине пробежала дрожь.