И я рассказал ему свою историю. Рассказал о Питтсбурге, о моем желании заработать большие деньги, о том, как автостопом добрался до Пелотты, как сломал челюсть Мак-Криди, как пошел на обман Петелли. Далее я рассказал о том, как Делла решила помочь мне, как Пепи и Бенно начали нас преследовать, как мы врезались во встречную машину.
Это заняло довольно много времени, и к концу рассказа я уже едва шептал, но я был рад, что снял этот груз со своей души.
Рискин ни разу не перебил меня. Он быстро конспектировал, время от времени хмурился, но молчал.
— Действительно занимательная история, — сказал он, когда убедился, что мне нечего добавить. — Вижу, вам полегчало, парень. Можете не беспокоиться. А сейчас отдыхайте. Вы выглядите усталым. Я тоже устал, но босс никогда не дает мне времени на отдых, — он поднялся. — До встречи. Я приду через пару деньков. Если вспомните что-либо еще, тогда и расскажете.
— Вряд ли я вспомню что-либо еще, — сказал я. — Я рассказал вам все.
— Прекрасно. А сейчас отдыхайте. До встречи.
Прошло два дня. Я быстро шел на поправку. Доктор был весьма доволен этим.
— Все хорошо, — сказал он. — Думаю, сможете подняться через пару деньков. Нужно сказать, что сложение у вас, как у слона, а голова из гранита.
Я улыбнулся, но не все было так просто. Мне нужно было поговорить с Рискином.
— Мне хотелось бы осмотреть город, — сказал я. — Я много слышал о Линкольн-Бич, но никогда не был в этом городе.
Он удивленно смотрел на меня.
— Но это не Линкольн-Бич! С чего вы взяли? Это же Майами.
— Майами? — в свою очередь я с удивлением уставился на него. — Но ведь в Линкольн-Бич имеется свой госпиталь.
— Конечно. И прекрасный госпиталь, надо отметить, — он улыбнулся. — Почти такой же, как здесь.
— Но тогда почему меня привезли в Майами? Ведь это же верных двести миль от места катастрофы.
— Какие еще двести миль? — спокойно сказал он. — Не больше семнадцати. Так что до Майами гораздо ближе, чем до Линкольн-Бич. Вот вас и привезли сюда.
Я вновь ничего не мог понять.
— Но мы же ехали в Линкольн-Бич, когда случилась авария. Та машина налетела на нас, когда мы отъехали всего лишь несколько миль от Пелотты.
— Не забивайте свои мозги этим, — сказал врач, улыбаясь так, как улыбаются у постели тяжелобольного. — Думаю все прояснится через пару дней.
Он ушел, а я лежал и думал, неужели моя травма головы настолько серьезна, что я сошел с ума? Мне хотелось поговорить с Рискином. На каждый скрип двери я поднимал голову, чтобы посмотреть, не он ли.
На следующее утро мою кровать вывезли из палаты.
— Что все это значит? — спросил я медсестру, когда очутился в коридоре. — Куда меня переводят?
— Доктор приказал, чтобы вам предоставили отдельную палату, — флегматично сказала толстая медсестра. — Он считает, что вам там будет лучше.
«Какого черта? — подумал я. — Видимо, он решил, что сумасшедшему не место в палате с нормальными людьми».
— Но я не хочу в отдельную палату! — запротестовал я. — Верните меня обратно. Мне и там было хорошо.
Появился врач.
— Не волнуйтесь, — сказал он. — Та палата вам понравится. Из ее окон открывается прекрасный вид.
Я замолчал из страха перед смирительной рубашкой. Я сдался.
Новая палата действительно была очень удобной, но мне было неприятно в ней находиться. У меня было такое чувство, что меня засунули сюда по каким-то определенным соображениям, и мне очень хотелось бы узнать, по каким именно.
К вечеру, около шести, когда я лежал и, глядя в окно, вслушивался в шум прибоя, вдруг отворилась дверь и вошел Рискин.
— Хэлло, парень, — сказал он, тихо закрывая за собой дверь. — Как дела?
— Какого черта вы поместили меня сюда? — сказал я, делая попытку сесть. — Что вы еще задумали?
Лейтенант бесшумно подошел к кровати.
— Чего вы беспокоитесь? Вы же знаете, пребывание в такой палате стоит больших денег.
— В чем дело?
Он придвинул стул и осторожно присел.
— Думаю, врачу не хочется, чтобы другие пациенты видели, как я прихожу сюда, — сказал он. — Но это лишь моя догадка. Врач — прекрасный человек. Может быть, он решил, что вам будет неприятно перед другими пациентами, что вас навещает коп.
Я некоторое время смотрел на него, затем глубоко вздохнул и вытер пот со лба.
— Подобная мысль мне не пришла в голову. Я подумал, врач решил, что у меня поехала крыша, вот он и упрятал меня сюда.