— Человек, готовый купить сведения за десять долларов.
Он втянул голову в плечи и даже на мгновение прикрыл глаза, морщины избороздили его узкий лоб. Так он был похож на тощую нахохлившуюся курицу.
Снова открыв глаза, он как загипнотизированный сфокусировал взгляд на банкноте.
— Вы не коп, — пробормотал он, как бы обращаясь к самому себе. — И не частный детектив.
— Ну и что с того. Так как его зовут?
Рука портье — похоже, он не мыл ее с неделю — робко двинулась в направлении банкноты, но когда до цели оставалось не более двух дюймов, я отодвинул руку подальше.
— Так как его имя?
Он обреченно вздохнул.
— Понятия не имею. Запись в книге наверняка фальшивая. — Портье перевернул книгу, чтобы я мог прочесть последнюю запись.
«Джон Тернер, Сан-Франциско» — было написано неровным косым почерком.
— Тернер, — пробормотал портье. — Да если бы я за каждого Тернера, которых в этой книге хоть пруд пруди, получал по десятке, то давно бы разбогател и бросил эту проклятую работу.
— Он не объяснил, почему прибыл так поздно? Сколько он здесь пробудет?
Портье вновь втянул голову в плечи.
— Если я буду держать деньги в руках, мистер, моя память заработает значительно лучше. Старость, знаете ли, пагубно действует на нее.
Я уронил банкноту на стойку.
— Пусть пока полежит здесь, возможно, это освежит вашу память.
Наклонившись, он еще некоторое время рассматривал банкноту, потом спросил:
— Так что конкретно вы хотели узнать, мистер?
Я повторил вопрос.
— Он сказал, что опоздал на последний поезд и уедет первым же утренним. Просил разбудить в семь утра.
— Куда идет поезд?
Портье огорченно развел руками.
— Он этого не сказал. Но только не в Сан-Франциско. Утренних поездов в том направлении нет. Может, в Сан-Диего. Последний поезд в Сан-Диего ушел как раз в половине третьего ночи, а завтра утром уходит в половине восьмого.
Поразмыслив над полученной информацией, я спросил:
— В каком он номере?
Положив палец на банкноту, портье начал медленно придвигать ее к себе.
— В двадцать восьмом, но пропустить наверх я вас не могу. Для этого нужно снять номер.
— Двадцать девятый или двадцать седьмой свободны?
Он посмотрел через плечо на доску с ключами, затем, не убирая палец с банкноты, левой рукой снял с крючка ключ от двадцать девятого номера. Положив его передо мной, он, словно ящерица, слизывающая муху, смахнул банкноту со стойки.
— Два доллара за ночь, мистер. И номер не из худших, смею заметить. У него, во всяком случае, гораздо хуже.
Я вытащил из бумажника еще два доллара и взял ключ.
— Если я не встану сам, — велел я, — разбудите меня в половине седьмого.
— Как скажете, мистер, — кивнул он. — Ваш номер на втором этаже налево.
В коридоре тускло светила засиженная мухами лампочка, ковровая дорожка была вытерта до основы, а двери давно нуждались в починке и покраске. Пахло прокисшим пивом и давно не мытыми телами. Да, этому отелю было далеко до роскошных отелей Палм-Бич.
Миновав номер двадцать семь, я приостановился у номера двадцать восемь и прислушался. Вокруг было тихо. Подойдя к двери своего номера, я осторожно повернул ключ в замке и, стараясь производить как можно меньше шума, вошел внутрь. Нащупав на стене выключатель, я зажег свет и прикрыл за собой дверь.
Номер скорее походил на чулан. Кровать, раковина, неизменный коврик на полу, над кроватью гравюра в простенькой раме. Женщина с крыльями и куском красной материи, прикрывавшим необъятный зад, колотила кулаками по обитой железом двери. Возможно, это была аллегория любви, которую не хотели впускать в дом. Если любовь похожа на эту уродку, тогда понятно, почему двери обиты железом.
Я без сил опустился на кровать. Было без десяти три, чувствовал я себя совершенно опустошенным. Это, вне всякого сомнения, самая нервная и тревожная ночь в моей жизни, и еще неизвестно, каков будет финал всего этого кошмара.
Меня так и тянуло упасть головой на подушку и, не раздеваясь, проспать до утра. Я уже готов был последовать желанию организма, но вдруг услышал легкий щелчок: так щелкают рычаги телефона, когда снимают трубку. Звук раздался из соседнего номера. Судя по слышимости, стены здесь были сделаны из бумаги.
Вздрогнув от неожиданности, я насторожился. Человек, расписавшийся в книге регистрации как Тернер из Сан-Франциско, требовательно произнес:
— Бутылку виски со льдом в номер двадцать восемь, и как можно быстрее.
Пауза. Затем тот же голос, но тоном повыше: