Клиника Гаррисона Уэнтворта была погружена в темноту. Сторож лежал на тахте, мирно похрапывая. Было двадцать минут третьего. Ночь.
Силк и Киган поставили «тандерберг» в тени высокой стены, в двадцати ярдах от ворот. Вместе они подошли к воротам и сквозь железную решетку увидели неосвещенную дорогу, ведущую к клинике.
— Вперед, — распорядился Силк. — Покажи, какой ты способный парень.
Киган взял мощный фонарик и осветил тяжелый замок на воротах.
— Ха, это проще, чем девушке потерять невинность, — сказал он, вставляя в замок изогнутую стальную проволоку. Некоторое время манипулировал ею внутри механизма замка, затем послышался скрежет, и замок открылся. — Видишь… Никаких проблем. Даже ломать не пришлось.
— Награди сам себя медалью, мальчик, — сказал Силк, двинувшись по дороге.
Киган последовал за ним. Через некоторое время они подошли к помпезному входу в клинику.
— Повтори, — Силк махнул в сторону двери.
Киган осмотрел замок, потом разочарованно покачал головой.
— Здесь и ребенок справится… ребенок с одной рукой. — Хватит болтать, открывай!
Киган за несколько секунд открыл замок, и они бесшумно проскользнули в темный вестибюль. Льюис нарисовал им подробный план клиники, так что они знали, куда идти. Словно призраки, негодяи проскользнули по широкой лестнице на второй этаж. Поджидавший их Льюис шагнул навстречу: бледное лицо, потный лоб, в глазах — смятение.
— Привет, — сказал Силк. — Все нормально?
Льюис кивнул.
— Дал ему таблетку?
Льюис опять кивнул. Во рту его было сухо, так что говорить он не мог.
— Подействовало?
Льюис провел языком по сухим губам.
— Да… Я только что заходил. Он спит, — сказал он хрипло.
— О’кей, проводи нас к нему.
Едва Льюис двинулся по коридору, как Киган вытащил из-под полы пиджака тяжелую дубинку и, зажав в руке, спрятал за спиной.
Льюис остановился возле двери, дрожащей рукой вставил ключ в замок, открыл дверь и отступил в сторону.
Силк вошел в небольшую палату. На кровати лежал человек.
— Это он?
— Да.
Силк посмотрел на спящего, затем глянул на Кигана, который тоже вошел в палату.
— Донесешь?
— Играючи.
Силк повернулся к Льюису.
— Где его одежда?
Льюис открыл один из встроенных шкафов.
— Здесь все.
Силк снял с вешалки легкий костюм, рубашку, белье, наклонился и поднял ботинки и носки. Связав все это в узел, он кивнул Льюису.
— Уходим!
Словно тень, в тот же момент Киган скользнул за спину Льюиса и ударил дубинкой по голове с такой силой, что проломил череп. Кровь брызнула на стены, тело несчастного с глухим стуком упало на пол.
Наблюдая за действиями напарника, Силк спросил:
— Уверен?
Киган равнодушно вьггер дубинку о рубашку Льюиса.
— Спроси его… он ответит.
Киган подошел к табуретке, разломал ее и, взяв одну из ножек, наклонился над мертвым телом. Погрузив конец ножки в разбитый череп, бросил ножку на пол. Подошел к кровати и содрал с нее простыню. С помощью Силка он взвалил завернутое в простыню тело спящего мужчины на плечо.
Двигаясь бесшумно, двое мужчин вышли из здания клиники и растворились во мраке ночи.
Клуб «Гоу-гоу» закрывался в четыре утра. Большинство девушек, подцепив клиентов, уже разошлись по домам, но Дрена Френч все еще сидела у стойки бара — немного подвыпившая, счастливая. Ведь это ее последняя ночь в клубе! Все же ей было немного грустно. Ей нравился О’Брайен, и она дружила с большинством девушек в клубе, а к бармену, Тин-Тин Вашингтону, выходцу с Ямайки, испытывала особую симпатию.
Он как раз заканчивал полировать последний бокал. Большинство ламп в зале было погашено. О’Брайен подсчитывал выручку. Лишь трое подвыпивших матросов дремали возле стойки бара. Их девушки уже надевали плащи.
— Пора бай-бай, бэби, — сказал Тин-Тин. — Пятый час.
Он махнул вышибалам, и те направились к матросам.
— Да, приятель, ты прав, — сказала Дрена, соскользнув с высокой табуретки. — Пора. — Она допила виски и протянула бокал бармену. — Ты вряд ли увидишь меня в ближайшее время. Я скажу тебе по секрету… Я покупаю ресторан.