— Такое случается и очень часто.
— Не сомневаюсь.
Она пожала плечами.
— Я прошла через это. И теперь я рада, что все это позади. Последнее время я виделась с ним всего раз в месяц, но продолжала пить.
— Почему вы рады, Пегги?
— В нем было что-то… трудно объяснить. Я думаю, что он участвовал в каком-то рэкете. Бывали случаи, когда мы ложились в постель, а тут звонил телефон, и он моментально бежал в офис. Фабрика была уже закрыта. Несколько раз я слышала, как он сердито кричал, а когда он поднимался наверх, у него было такое разъяренное лицо, и жестокое. И тогда он отсылал меня прочь. Ссылался на дела, а когда я один раз попробовала протестовать, он меня напугал своим злобным видом.
— Вы можете забыть его, Пегги. Он ушел из вашей жизни.
— Поэтому-то я и рада.
— Вы сказали, что думали, что он замешан в каком-то рэкете. Откуда такие мысли?
— Ну, не совсем же я идиотка! С какой стати ему будут звонить в два часа ночи, и он моментально прогоняет меня прочь, толкуя о делах? Ну, а потом грузовик, который приезжал где-то в три часа ночи.
— Что за грузовик?
Поколебавшись, Пегги махнула рукой:
— Ну, теперь он умер… так что… Это случилось в то время, когда я была от него без ума. Наверное, я слишком много пила. Он явился вечером в ресторан в тот день, когда мы всегда встречались, и сказал, что свидание отменяется. Ох, Дирк, как я мечтала об этой ночи, о том, как он будет держать меня в своих объятиях и брать снова и снова… Меня сжигало неудовлетворенное желание…
Она посмотрела на меня.
— Почему я это вам рассказываю?
— Говорят, что признание облегчает душу, — сказал я, ободряюще ей улыбаясь.
— Боже, вы вытянете всю информацию даже у устрицы!
Внезапно у нее изменилось выражение лица, и я переполошился, что что-то напортил.
— Пегги, это очень важно для меня. Расскажите мне про грузовик.
Она посмотрела на цветы на столе и взяла их в руки, погладила розы и сладко пахнущие магнолии.
— Вы первый, кто подарил мне цветы.
— Еще будут дарить. Вы же молоды!
Она положила цветы и стала перелистывать книжку.
— Пегги, — не выдержал я, — расскажите о грузовике!
— О’кей. Когда он вечером дал мне отставку, я, очевидно от обиды, набралась до того, что совсем перестала соображать. Лежа в постели, я решила, что Гарри наверняка завел себе другую. Я должна была это выяснить. Я оделась и отправилась на фабрику. Время было за полночь, но ворота не были заперты. В его окнах горел свет.
Наверное, вам меня не понять, но в этот момент я была как в бреду. Джин и ревность… Это было ужасно!
Она посмотрела на меня.
— Я все понимаю.
Она пожала плечами.
— Даже не верится. Сказать можно все что угодно… Впрочем, дело не в этом…
Она мне улыбнулась.
— Я часто задаю себе вопрос, можно ли понять другого человека?
— Если постараться, то можно, Пегги, — единственное, что я смог ей сказать.
— Так или иначе, но я не сомневалась, что у него наверху какая-то женщина. Мне нужно было взглянуть на нее. Но понимая, что я пьяная, я не хотела позориться и наброситься на них в открытую. Да к тому же я начала бояться Гарри, хотя в постели он давал мне то, чего не мог дать ни один другой мужчина… Я пробралась за ряды бочек, от которых нестерпимо воняло, и стала ждать… Прождала три часа и постепенно стала трезветь. Внезапно я как бы взглянула на себя со стороны, как я прячусь за зловонными бочками, ревность доводит меня до безумия, а по сути дела глупо страдать из-за такого скота, как Гарри. Я уже совсем было собралась вернуться домой, как приехал грузовик. Шофер едва слышно посигналил, вышел из кабины и распахнул ворота. Впрочем, это, видимо, был не шофер, а второй тип, потому что грузовик въехал во двор, а этот человек закрыл ворота. Было очень темно, я могла видеть только смутные очертания. Затем распахнулась дверь в офис, и вышел Гарри. При свете, падавшем из окон офиса, я узнала второго парня, который вылез из грузовика.
Она зябко передернула плечами.
— Эти двое меня смертельно испугали… Негры… У одного были бусы, а на голове широкополая черная шляпа. Второй одет был в какой-то немыслимый жакет или куртку из облезлого меха. Мне они показались воплощением зла. Следом за Гарри они прошли в офис. На протяжении последующих минут двадцати они таскали маленькие картонные коробки и складывали их в грузовик. Работали они быстро, но коробок было очень много. После того как все они были убраны, негры вернулись в офис. С того места, где я пряталась, мне было видно, что там творилось. Гарри дал им денег. После этого они уехали. Гарри запер ворота на замок и поднялся к себе в квартиру. А через несколько минут свет везде погас.
Пегги взяла в руки цветы и понюхала магнолии.
— Я ощутила себя форменной дурой. Никакой женщины у Гарри не было, а я оказалась в ловушке. Поблуждав в темноте, я все же разыскала калитку в конце двора. Замок на ней поржавел, я смогла с ним справиться и побежала домой.
— Веселенькая ночка! — сказал я.
— Вот почему я уверена, что Гарри участвовал в каком-то рэкете.
Она посмотрела на меня.
— Вы что-нибудь понимаете, Дирк?
— Ну, он уже умер, Пегги. Забудьте обо всем. Лучше расскажите мне о себе.
В течение последующего получаса я выслушал характерную исповедь молоденькой девушки, жаждущей найти человека, который по-настоящему ее полюбил бы, и с отчаянием бросившейся на шею немолодого развратника. Я давно уже научился быть сочувствующим слушателем. Ей необходимо было выговориться, а я говорил нужные вещи в нужное время.
Под конец она «стравила давление» и стала даже улыбаться.
— В жизни своей ни с кем так не говорила, как с вами, Дирк. Если я вам надоела, извините меня.
Я весело подмигнул ей:
— Все будет о’кей, Пегги. Конечно, вас еще ждут неприятные минуты, но вы со всем справитесь. Потолкуйте со старым Виллисом, на него можно вполне положиться. Он найдет покупателя на отель, а тем временем возвращайтесь туда и помогайте отцу.
— Спасибо вам, Дирк, за ваше отношение. Вы все понимаете.
На этом мы с ней расстались.
Теперь моя голова была полна той информацией, которой она меня снабдила. Вернувшись в отель, я сообщил Бобу Вьетту, что Пегги чувствует себя хорошо и завтра уже будет дома.
От этого известия он сразу приободрился.
Сытно пообедав густой похлебкой из рыбы, которую Абрахам именовал «чаудой», я поднялся к себе в комнату и смотрел по телевизору запутанный вестерн с бесконечными погонями и стрельбой. Он закончился в 10.45. Я запасся мощным фонариком, проверил пистолет и спустился в вестибюль.
Старый Абрахам безмятежно спал за столом администратора. Двое коммерсантов говорили о делах, Ни один из них не посмотрел в мою сторону, когда я выходил из отеля, на пустынную улицу. В Сирле рано ложатся спать.
Офис шерифа был погружен во мрак. Несколько уличных фонарей бросали вокруг себя круги слабого света, все остальное тонуло в темноте.
Избегая освещенных мест, я быстро добрался до лягушачьей фабрики, прошел вокруг высокой стены, пока не увидел калитку, о которой мне сказала Пегги. Остановившись, я прислушался. В Сирле стояла тишина, только с шоссе доносились еле слышные звуки проезжающего транспорта. Вонь от бочек с лягушками толстой пеленой висела в жарком воздухе.
Поднажав на калитку, я без труда открыл ее и вошел в просторный двор. Все здания, включая административное и квартиру Везерспуна, были погружены в темноту.
Полная луна серебрила весь городок, на земле лежали причудливые тени.
Подойдя к административному флигелю, я подергал входную дверь. Поскольку я и не думал, что она откроется, я не испытал разочарования. При свете фонарика я обнаружил, что заперта она была на три замка. И такую дверь плечом не вышибешь! Обойдя здание с обратной стороны, я нашел вторую дверь, но она тоже была надежно заперта.
Отойдя немного назад, я осмотрел здание. Покатая крыша и веранда. Затем окна квартиры Везерспуна и еще одна крыша. Тогда я вернулся во двор. Порыскав в подсобных помещениях фабрики, я нашел короткую лестницу, я отнес ее к задней стороне флигеля, приставил к стенке и взобрался на крышу. Оттуда уже было нетрудно попасть на веранду. Одно из окон было приоткрыто. Я приподнял его повыше, прислушался и, открыв его пошире, влез в помещение. При свете фонарика я понял, что нахожусь в большой красиво обставленной спальне. На кровати могли удобно улечься сразу трое. Я представил себе, как на ней лежит Пегги, предлагая свое соблазнительное молодое тело Везерспуну.