Они молча доехали до конторы Массино, которая представляла собой большую комнату, меблированную громадным рабочим столом, несколькими стульями и сейфом.
Массино был сторонником скромности в профессиональном плане, что не мешало ему быть владельцем, «роллс-ройса», частного шестнадцатикомнатного отеля в шикарном районе, яхты и виллы в Майами.
Когда Джонни и Сэми вошли в контору, Массино сидел за письменным столом.
Тони Капелло, один из телохранителей, маленький, худой, со змеиными глазами, такими же настороженными как и у Джонни, стоял прислонившись у стены. На стуле сидел Эрни Лосини, другой телохранитель Массино, и ковырял в зубах. Он был жирный, тяжелый, со шрамом от удара ножом, изуродовавшим его левую щеку.
Сэми пересек комнату и положил мешок на письменный стол перед Массино, с улыбкой смотревшего на него.
Массино был крепко скроен, лет сорока пяти, среднего роста, с широкими плачами, без шеи, торчащим носом, маленькими усами и серыми ледяными глазами. Своим видом он пугал мужчин и интриговал женщин.
Массино очень любил женщин. Несмотря на то что он был толст, он был очень силен. Ему случалось как-то помериться силой с одним типом из своей банды, и парень после этого два или три месяца не мог заниматься активной работой.
— Ничего не случилось, Сэми? — спросил Массино.
Его маленькие серые глаза уставились на Джонни, который покачал головой.
— Хорошо… Поищите Энди.
Но Энди Лукас, бухгалтер Массино, уже появился на пороге кабинета. Ему было шестьдесят пять лет. Маленький, худой, невзрачный, но мозг у него работал как вычислительная машина. Пятнадцать лет назад он отсидел за мошенничество, и когда он вышел из тюрьмы, Массино, зная его способности, нанял его для управления своей финансовой империей. Этот выбор оказался удачным. Энди стал помощником Массино в финансовых делах и, пожалуй, был самым крупным специалистом в этой области.
Энди открыл наручники на влажном запястье Сэми и затем, придвинув стул, принялся пересчитывать содержимое мешка под наблюдением Массино, жующего потухшую сигару.
Сэми и Джонни отошли в сторону и ждали. Общая сумма превышала шестьдесят пять тысяч долларов.
Энди снова высыпал деньги в мешок и, кивнув Массино головой, понес его в свой кабинет, где запер в старый допотопный сейф.
Ну, что ж, хорошо, — сказал Массино, глядя на них. — Можете идти. Вы мне не нужны до следующей пятницы. Вы знаете, какое это будет число? — Его маленькие жесткие глазки уставились на Джонни.
— Двадцать девятое.
Массино кивнул головой.
— Верно. Счастливый день в високосный год. На мой взгляд, сумма сборов должна быть около ста пятидесяти тысяч долларов. Солли тоже так думает.
— Да.
Массино бросил потухшую сигару в корзину для бумаг.
— Значит… Эрни и Тони будут вас сопровождать. На фликов не обращайте внимания. Я шепну начальнику полиции, и если вам придется остановиться в неположенном месте, то они будут смотреть в другую сторону. Сто пятьдесят тысяч долларов — это большая сумма денег, и вполне вероятно, что какой-нибудь сумасшедший захочет попытать счастья.
Он посмотрел на Сэми.
— Не бойся. Тебя защитят. Не надо так дрожать.
Сэми скривился.
— Я не дрожу, патрон, — солгал он. — Все, что вы мне говорили, я делаю.
— Пошли, Сэми, — сказал Джонни, — выпьем бутылочку.
Выпивка после работы стала традицией. Сэми шел та Джонни и успокаивался по мере того, как они приближались к бару Фрэди.
Они вошли в приветливый полумрак, забрались на табуреты и заказали две порции. Они выпили в тишине, потом Сэми повторил заказ.
— Мистер Джонни… — Он сделал паузу и посмотрел на жесткое непроницаемое лицо. — Извините меня, но… у вас неприятности? Вы очень задумчивы уже довольно долго. Если бы я мог сделать что-нибудь для вас… — Он замолк, опасаясь совершить промах.
Джонни посмотрел на него и улыбнулся. Он улыбался нечасто, но когда это происходило, Сэми чувствовал себя счастливым.
— Нет, ничего особенного.
Он пожал плечами.
— Я, должно быть, старею. Но все-таки спасибо, Сэми.
Он вытащил пачку сигарет и выбросил одну в направлении Сэми, потом дал ему прикурить.
— Все-таки мы ведем свинскую жизнь, не так ли? Никакого будущего в этой работе.
Он выпустил через нос клуб дыма.
— И что ты об этом думаешь, Сэми?
Сэми заерзал на табурете.
— Эта работа хорошо оплачивается, мистер Джонни. Я боюсь, но она хорошо оплачивается. А что я могу делать еще?
Джонни внимательно посмотрел на него и согласился.
— Это верно… Что бы ты смог еще делать? Ты откладываешь деньги?
Лицо Сэми просветлело.
— Я последовал вашему совету, мистер Джонни. Один доллар из десяти, так, как вы мне тогда сказали, и сейчас у меня три тысячи долларов в шкатулке под кроватью.
Его улыбка исчезла. Наступила тишина.
— Я не знаю, что с ними делать.
Джонни вздохнул.
— И ты хранишь все свои деньги под кроватью?
— А куда же мне их девать.
— В банк, простофиля.
— Я не доверяю банкам, мистер Джонни, — серьезно сказал Сэми. — Они все для белых. Деньгам моим лучше под кроватью. Мне кажется, надо купить еще одну шкатулку.
Джонни пожал плечами и закончил свою бутылку. У него не было времени на решение глупых забот Сэми. Своих ему было больше чем достаточно.
— Поступай как хочешь.
Он соскользнул с табурета.
— Ну, ладно. До следующей пятницы, Сэми.
— Вы думаете, что будет скандал? — со страхом спросил Сэми, провожая Джонни по улице, где все еще шел дождь. В его больших черных глазах был ужас.
Джонни улыбнулся.
— Не бойся ничего. Тони и я будем тебя сопровождать. Не бойся, Сэми. Все пройдет хорошо.
Сэми посмотрел, как Джонни уселся в машину и уехал, а потом пошел по улице по направлению к своему дому. Пятница еще не скоро, думал он. Сто пятьдесят тысяч долларов, сказал патрон. Существуют же такие деньги!
Джонни Биандо открыл дверь своей квартиры к вошел. Остановившись на пороге, он осмотрелся, в этой квартире он жил уже восемь лет. В ней не было ничего шикарного, но его это не волновало. Может быть, все это было и убого, но комфортабельно, жилая комната была меблирована двумя потертыми поношенными креслами, диваном, телевизором, столом и потертым ковром. В глубине комнаты находилась дверь, ведущая в маленькую спальню, но достаточную для того, чтобы в ней поместились: двуспальная кровать, тумбочка и платяной шкаф. За спальней находился душ и туалет.
Джонни снял пиджак, распустил галстук, освободился от своего пистолета восемьдесят восьмого калибра, затем придвинул кресло и уселся в него. Уличные звуки проникали в комнату, но он не обращал на них внимания.
Джонни зажег сигарету и с отсутствующим видом уставился на здание напротив.
Сэми не ошибался, предполагая, что его беспокоит какая-то проблема. Уже восемь месяцев он размышлял над ней. Идея возникла в день его сорокалетия. Он отпраздновал эту дату со своей подружкой Милана Карелии и после того, как она заснула, он в темноте размышлял о своем прошлом и попытался представить будущее. Сорок лет! Половина дороги… При условии, конечно, что не произойдет ничего, несчастного случая, он не заболеет и его не убьют. Сорок лет! Половина жизни позади! Он вспомнил прошедшие годы. Прежде всего он подумал о своей матери, совершенно безграмотной, которая убила себя работой, чтобы обеспечить его. Его отец, который мог читать, но не умел писать и всю жизнь работал как вол на консервном заводе. Они были итальянскими эмигрантами, честными и бедными, которые обожали своего сына и мечтали о блестящем будущем для него.