— Благодарю.
Пожалев ее из-за непривлекательной внешности, я наградил ее своей самой сексуальной улыбкой:
— Джош на месте?
— Он сортирует почту.
Она ткнула пальцем в заднюю дверь.
— Вы уже нашли Джонни?
— Нет еще. Вы первой об этом узнаете, когда я его найду.
Она захихикала.
— Выдумываете!.. Вероятно удивительно быть частным сыщиком?
— Можете не сомневаться! — заявил я и прошел к задней двери, толчком распахнул ее и вошел в маленькое отделение сортировки.
Коренастый лысенький мужчина лет шестидесяти стоял у конторки, просматривая пачку писем. В руках у него была зажата трубка, на кончике носа балансировали очки.
— Не можете ли вы уделить мне минутку? — спросил я, закрывая за собой дверь.
Он поднял голову, глянул на меня и продолжал свою работу.
— Я — Дирк Уоллес. Билл Андерсен, возможно, говорил вам обо мне. Я пытаюсь отыскать Джонни Джексона.
Он снова кивнул, взял резиновую ленточку и надел ее на пачку писем.
— Андерсен сообщил мне, что первого числа каждого месяца вы доставляли Фреду Джексону письмо. Они стали приходить вскоре после смерти Митча Джексона. Каждый месяц в течение шести лет… Правильно?
И снова он кивнул. Пока он не произнес ни одного слова.
— Письма приходили из Майами?
Кивок.
— Теперь писем нет?
Кивок.
— Мне сказали, что вы забрали Джонни, когда он впервые появился в Сирле, и доставили его на своем почтовом фургоне в хижину старого Джексона.
Очередной кивок.
Я с трудом справлялся с растущим раздражением.
— Разговаривали ли вы с ним, когда везли его туда? Спросили ли, откуда он приехал?
С умопомрачительной медлительностью он закончил сортировку писем, пару раз пыхнул своей трубкой, затем, положив две большие руки на конторку, дружески мне подмигнул:
— Извините меня, мистер Уоллес. Я не могу заниматься одновременно несколькими вещами. Теперь, когда я закончил с работой, я могу уделить вам все свое внимание. Вы спрашиваете меня о Джонни Джексоне?
Я неслышно втянул в себя побольше воздуха, напоминая себе, что я имею дело с провинциальными людьми в провинциальном городишке.
— Да. Когда вы везли его в хижину старого Джексона, спросили ли вы его, откуда он приехал?
— Спросил, но мальчик просто ответил, что издалека. По его бледному усталому лицу было видно, что он не хочет говорить. Мистер Уоллес, я уважаю человеческое уединение. Если он молчал, зачем же я стал бы к нему приставать с расспросами? Я не занимаюсь сплетнями, как многие жители этого города. Поэтому я заткнулся.
— Что случилось, когда вы привезли его на место?
— Я высадил его у начала аллеи, объяснил ему, что хижина стоит в конце ее и он не заблудится.
Он снова пару раз затянулся из трубки, потом поскреб себе затылок.
— Полагаю, вам я могу это рассказать, мистер Уоллес. Никому другому я про это не говорил. Это было уже очень давно, и потом я хотел бы помочь отыскать Джонни…
Он, колеблясь, потягивал свою трубку.
— Что мне рассказать?
— Послушайте, Джош, Джонни — наследник старого Джексона. Вы можете помочь ему, сообщив мне то, что вам известно.
— Вот я тоже так думаю… Он вышел из моего фургона и поблагодарил меня, по-хорошему, от всего сердца. Потом достал из кармана конверт. Это было уже десять лет назад, но я хорошо представляю его бледно-несчастное личико, когда он обратился ко мне. Он сказал, что у него нет денег на почтовую марку, но он просит меня отправить это письмо, потому что это очень важно. Я сказал, что непременно отправлю, и отправил. Последний раз я видел его, когда он шагал по аллее к дому Фреда.
— Вы имеете в виду, что, доставляя на протяжении шести лет ежемесячно конверты Джексону, вы ни разу не видели Джонни?
— Совершенно верно. У меня не было возможности. Мой фургон страшно грохочет, Фред издали слышал, что я еду. Он выходил к повороту на лужайку, забирал конверт, благодарил меня и все.
— Вы никогда не спрашивали, как поживает Джонни?
— Я бы с радостью спросил, да Фред-то был всегда бирюком. Возьмет конверт, молча кивнет головой и заковыляет прочь. А мальчик в это время был в школе. Так и не пришлось мне его больше видеть. Фред мне ничего не сказал даже тогда, когда я доставил ему медаль сына. Просто вырвал ее у меня из рук, расписался в получении и повернулся ко мне спиной.
— Ну, а письмо, которое вам отдал Джонни? Я знаю, это было почти десять лет назад, но вы случайно не помните адрес на конверте?
— Помню, конечно. Понимаете, мне же было любопытно. Неизвестно откуда появляется мальчонка и ищет такого грязного и нелюдимого медведя, как Фред. Мальчику на вид лет девять, тут каждому стало бы интересно!
— Я вас вполне понимаю.
Мне приходилось удерживаться от желания на него закричать.
— Так какой же там был адрес?
Джош обнаружил, что у него погасла трубка. Он принялся ее разжигать, несколько раз полыхал ею, я же стоял, сжимая и разжимая кулаки от нетерпения.
— Адрес? Имя — миссис Стелла Коста, Мейси-стрит, Секомб. Дом, как мне кажется, или 7, или 9.
Напал ли я на золотую жилу? — задавал я себе вопрос. Было ли это переломным моментом?
— Миссис Стелла Коста, дом 7 или 9 по Мейси-стрит в Секомбе?
— Правильно, — кивнул он.
— Благодарю, Джош. Вы мне здорово помогли.
Он подмигнул.
— Мне нравился мальчонка. Если старина Фред оставил какие-то деньги, мне было бы приятно, чтобы малыш их получил.
Пожав ему руку, я поспешил к машине.
Все мои планы поговорить с Гарри Везерспуном и Волли Воткинсом были отложены. Я должен был как можно скорее отыскать Стеллу Коста.
Парадиз-Сити считается самым модным, самым дорогим городом в мире. Чтобы поддерживать эту репутацию и ублажать мультимиллионеров, которые проживают там, необходимо содержать целую армию работников, дворников, обслуживающего персонала отелей и телохранителей. Именно эта армия селилась в Секомбе, находящемся в одной миле от города.
Секомб схож с Вест-Майами: компактный городок с однообразными кварталами многоквартирных домов, небольших бунгало, на дверях которых висели намоченные циновки из душистой травы, дешевыми столовыми, сомнительными барами и несколькими еще более сомнительными ночными клубами.
Мейси-стрит ответвлялась от Сивью Роуд, которая является сердцем делового торгового центра в Секомбе.
Мне повезло: я нашел щель, в которую загнал свою машину. Я принялся искать дома номер 7 и 9. На меня сразу же набросилась орава различных торговцев: черных, желтых и белых. Секомб в этом смысле был настоящим муравейником.
Номер 7 оказался маленькой убогой портновской мастерской. Ее владелец-китаец, стоявший в дверях, посмотрел на меня с явной надеждой, но я прошел дальше.
Номер 9 выглядел более обещающим: облезлая дверь, втиснутая между китайским ресторанчиком и аптекой.
На дверях красовалась надпись:
«Комнаты в наем. Имеются свободные».
Я вошел в тускло освещенной вестибюль, который едва ли заслуживал такого названия: здесь пахло затхлой едой, кошками и помоями. Слева от входа на двери была еще одна надпись: «Офис по найму помещений». Я постучался, толкнул дверь и вошел в крохотное помещение. За облезлым исцарапанным столом сидел негр и читал листок о бегах.
Ему было больше семидесяти, совершенно белые курчавые волосы, морщинистая физиономия. Одет он был в сильно поношенный темно-синий костюм, на кончике носа у него были очки в роговой оправе, на голове для чего-то была водружена нелепая черная шапочка.
Отложив в сторону листок, он посмотрел на меня поверх очков, потом понимающе улыбнулся.
— Как вы считаете, кто победит сегодня в 3-часовом забеге? — спросил он.
Я подошел к столу.
— Не могу сказать. Я не увлекаюсь бегами.
Он кивнул:
— Я так и подумал, но всегда бывает полезно попытаться.
Еще раз внимательно рассмотрев меня с ног до головы, он продолжал:
— И вам не требуется одна из моих комнат?
— Да. Я ищу миссис Стеллу Коста.