Прозвучал гонг, и Джонс вскочил. Слейд, как мог, защищал свою челюсть. Когда негр оказался совсем близко, Слейд нанес удар правой, отбросивший противника назад. Теперь Слейд рванулся вперед, стремясь закрепить успех. Его левая работала, словно молот.
Вопль Вестал слился с хором других голосов. Секунданты кричали Джонсу, чтобы он заканчивал бой и добивал Слейда, но негр был слишком возбужден и ничего не слышал. Как только он собирался нанести решающий удар, левая Слейда доставала его и лишала равновесия. Слейду довольно долго удавалось держать негра на расстоянии, но в конце концов Джонс все же прорвался сквозь глухую защиту.
Вестал закричала как сумасшедшая. Слейд опустился на колени. Он был похож на раненого, разъяренного льва. Кровь текла у него изо рта. Гонг прервал счет, и секунданты Слейда бросились на ринг. Толпа бушевала. Слейда волоком оттащили в угол.
— О, это здорово! — Вестал бурно дышала. — Я и не думала, что бокс такое интересное зрелище. О, Чэд, как я рада, что пошла с вами. Меня это страшно захватило.
Третий раунд оказался последним. Наконец-то советы секундантов дошли до негра: не спешить, выбрать удачный момент и нанести удар, который должен покончить с противником. Развязка наступила на второй минуте. За сильным левом ударом последовал удар справа. И оба они пришлись в челюсть Слейда. Струйка крови потекла у него изо рта, и он снопом повалился на пол ринга. Лицо исказила гримаса боли. Слейд пытался встать, цепляясь за канаты, но это ему не удалось. Он был еще в сознании, но не мог продолжать бой.
Вестал вскочила со своего места. Мне приходилось держать ее, иначе она бросилась бы прямо на ринг.
— Спокойней, — уговаривал я.
Она пыталась освободиться, но я крепко держал ее за руку. В зале стоял такой рев, что, казалось, могли полопаться барабанные перепонки.
Когда рефери закончил счет и Слейда потащили с ринга, Вестал почти упала на меня. Мне удалось подхватить ее под мышки, иначе она оказалась бы на полу вместе со всеми своими бриллиантами.
— Уведите меня, Чэд, — выдавила она. — Кажется, я сейчас потеряю сознание.
Из ложи прессы неожиданно возник Легит.
— Вам нужна помощь, мистер Винтерс?
— Необходимо поскорей вывести ее отсюда.
— Следуйте за мной.
Лейтенант двинулся вперед, расчищая дорогу таким образом, как это могут делать одни полицейские. Мы пробирались за ним. Легит провел нас через толпу, и мы оказались в служебном помещении.
— Подождите здесь, я схожу за вашей машиной.
Мы стояли в полуосвещенной комнате, где было так же душно, как и в зале. Наклонившись к Вестал, я спросил:
— Как вы себя чувствуете?
— Все хорошо. Просто я слишком переживала. — Она подняла ко мне лицо с таким видом, что я невольно отступил на шаг. Я довольно часто имел дело с женщинами и знал, что означает такой взгляд. Сомнений быть не могло: мисс Шелли хотела меня. Это было в ее глазах, в ее вдруг смягчившемся лице, в пульсирующей на горле жилке. Я мог сделать с ней все что угодно прямо здесь, в полутемной комнате. Но это меньше всего входило в мои планы. Столь откровенное желание этого непривлекательного заморыша поразило меня. Мне показалось, что я присутствую при чем-то неприличном.
— Ваш полицейский пошел за машиной, — попытался отрезвить я ее, держась, впрочем, на некотором расстоянии.
Я отвернулся, делая вид, что жду появления Легита. Мне не хотелось, чтобы Вестал прочитала отвращение в моих глазах.
Она вдруг отпрянула.
— Я уже вполне хорошо себя чувствую. Здесь очень жарко.
— Тогда нужно поискать лейтенанта.
Я протянул Вестал руку, но она сделала вид, что не замечает этого.
— Вы забыли о моем выигрыше. Не могли бы вы принести его сюда?
— Деньги никуда не денутся. Я провожу вас до машины.
— Нет. Принесите, пожалуйста, сейчас!
В ее голосе прозвучала резкая нотка. Я внимательно посмотрел на Вестал, но она резко отвернулась, не желая, чтобы я заметил отчаяния, написанного на ее лице.
— О, пожалуйста, идите! — настаивала она, готовая разрыдаться.
Я оставил Вестал, раздумывая над тем, что же все-таки происходит. Мне было ничего не понять, пока я не вернулся с выигрышем. Одна мысль, поразительная мысль, заставила меня остановиться. Неужели она думала, что я стану заниматься любовью в этой полутемной комнате? Неужели ее страдальческий взгляд был из-за того, что эта женщина вдруг осознала свою непривлекательность? Ведь она не могла заметить отвращения на моем лице. «Ты чудак, — сказал я сам себе. — Ты просто сошел с ума, если думаешь так. Не стоит думать, что она в тебя влюбилась. Конечно, многие женщины влюблялись в тебя, но что из этого? Многие, но только не она со своими миллионами. Она не может быть настолько легкомысленной, чтобы влюбиться в простого клерка. Или может?..»