— Они могут на вас надеть миллоновые оковы. Если серебро может вас обжечь и слегка ослабить вашу силу, то миллон выкачивает ее без остатка, и у вас останется лишь сила, чтобы лишь слегка пошевелиться. Жрецы делают разные оковы: одни полностью выкачивают жизнь из существа, другие позволяют ему делать движения, чтобы можно было заставлять работать или делать что-то в угоду жрецам.
— Но мы этого не хотим! — возмутилась Анна.
— Я тоже не хочу, поэтому, — и Мария обратилась к мавке, — тебе, Александра, нужно меньше плакать, особенно на людях, и следить за каждой своей слезинкой. А тебе, Анна, нужно исчезать так, чтобы никто не замечал этого. Лучше это делать, спрятавшись за что-нибудь. И еще, — Мария протянула девочкам по пузырьку, — это специальная мазь: если ей намазать тело под оковами, то это ослабит их действие. Понятно?
Девочки кивнули.
— Держите ее всегда при себе, а лучше спрячьте где-нибудь у себя на одежде, — и Мария убедилась, что девочки надежно спрятали пузырьки.
— А теперь нам надо идти. Сегодня мы вернемся домой, соберемся и поедем к дедушке. Я ему о вас писала, и он давно хотел вас видеть.
И, взяв вещи, Мария и девочки отправились домой, блуждая по им только ведомым тропам.
Сборы в дорогу протянулись почти до заката. Девочки метались между домом и чердаком в поисках «самого необходимого», а затем складывали все в одну кучу посереди комнаты. Рядом лежала другая гора вещей, которая образовалась из того, что Мария изымала из общей кучи по причине «ненадобности в дороге». В основном эта куча состояла из кукол, банок, бутылок, подушек, нарядных платьев, лент, кружев и другой, на ее взгляд, чепухи. И даже после того, как осталось действительно «самое необходимое», вещи все равно занимали много места. Мария еще раз окинула взглядом их дорожный скарб и решила, что еще без одной повозки с лошадью им не обойтись.
— Сейчас я пойду в деревню за повозкой. Вы сидите тихо и никому не открывайте, — с этими словами Мария повязала в платок на деревенский манер и отправилась к местному старосте.
Путь до его дома занял около получаса. Ворота ей открыл его сын, который и впустил Марию в дом. После долгих расспросов старосты Мария выторговала у него повозку и старую кобылку. Староста долго отговаривал Марию ехать, а под конец разговора хитро прищурился и сказал:
— Ох, неспроста, Мария, ты отседова рвешься, неспроста. Давеча к тебе маг академский приезжал, все про девок твоих выспрашивал. А сёдня вечером из Служба Надзора аж целый патруль был, и тоже все про вас выведывали.
— Что-то я не видела никакой Службы Надзора. Может быть, так, плановая проверка или просто мимо по делам проезжали? — забеспокоилась его Мария, но стараясь, чтобы ее голос звучал как можно непринужденнее.
— А не видала — так, скорее всего, ты разминулась с ним. Ты поди лесом шла, а они дорогой к тебе поехали. А на то, что плановая проверка или не плановая, — тебе виднее, только все больше они не про тебя, а про девок твоих выспрашивали. Мой недоросль видал, как за деревней клетку они оставили, в которой нечисть по деревням собирают. Так что гляди сама, по каким таким делам они мимо едут и зачем клетку с собой таскают, —предупредил староста, вставая для того, чтобы проводить Марию до двери.
— А вот сейчас домой попаду и проверю, — сказала Мария и поспешно направилась к дверям. — А вам, доброго здоровья и не хворать! — и с этими словами Мария выскочила из дома и, запрыгнув на повозку, которую уже приготовил для нее сын старосты, погнала лошадь по короткой дороге домой.
Подъехав к дому, Мария обнаружила, что ворота распахнуты настежь. Около колодца была привязана серая лошадь, запряженная телегой, на которую была установлена клетка с металлическими прутьями. Рядом, переступая с ноги на ногу и обмахиваясь хвостом, стояли еще две.
Мария кинулась к дверям дома. Не успела она подойти, как из дома вышел грузный начальник патруля, держа под мышками Александру и Анну. Пройдя мимо нее, он подошел к клетке, открыл дверцу и впихнул свою ношу внутрь. Громко щелкнул закрывающийся замок.
Девочки в клетке остались лежать не шевелясь. Мария так и встала посереди двора, не в силах двинуться с места.
— Что, дамочка, рот открыли, нечисть никогда не видели? — сказал начальник патруля, вешая ключи на пояс.
Мария не успела ничего ответить, как из дома вышли остальные два Надзорника. Один держал в руках ловчую сеть, сплетенную из нити с серебряным вкраплением, которой обычно вылавливали тварей, проникнувших через Излом, а другой нес два капкана, перекинутых через плечо. На ходу он вытирал руки от крови белым кружевным платьем Александры, которое Мария недавно купила ей на ярмарке. Вытерев руки, Надзорник брезгливо бросил его себе под ноги со словами: