— А ну-ка, ну-ка, не кипятитесь, дамочка! Никто никаких действий в отношении вас не предпринимает. А я тут при исполнении! У меня, между прочим, приказ есть! —оправдывался он, отступая и вытаскивая еще одну бумажку. — Вот! «В немедленном порядке опознать и доставить в ближайший Храм для Осветления особей женского полу, на вид лет семи-восьми. Приметы: на спине одной дугообразные горизонтальные полоски, у другой — пух вдоль позвоночника. Находящихся предположительно в деревни Полянка и живущих у травницы Марии Нильской». Видите, самим Высшим Жрецом подписано. Можете, дамочка, писать куда хотите, жаловаться, а нечисть была опознана служащими Службы Надзора, приметы обнаружены, а стало быть, подлежит немедленному задержанию!
— Между прочим, — не отступала Мария, — эта «нечисть», как вы ошибочно полагаете, тоже находится под защитой Ковена, а Ковену магов никакой Белый Орден не указ!
— А вы, дамочка, грамотку-то предъявите, где написано, что они под защитой Ковена находятся. Нет, говорите, грамотки, тогда ступайте отсюда и не препятствуйте государственной службе! — пригрозил он, разворачиваясь спиной. — Завтра к закату не принесете на городской пост Надзора бумаги — отправим в Храм на Осветление. А пока всего хорошего и будьте бдительны! — и зашагал большими шагами к телеге, где его с нетерпением ожидали верхом на лошадях остальные двое Надзорников.
На пути к телеге он своим грязным сапогом наступил на платье Александры, брошенное на землю другим Надзорником. Платье зацепилось о шпору и стало волочиться за ногой.
И тут Александру прорвало:
— А-а-а, мое платье! Он наступил на мое платье! Я его даже ни разу еще не надевала! — и Александра разразилась горючими слезами, которые скатывались по щекам, к великому облегчению Марии не отскакивая белыми жемчужинами — из-за блокирования магии миллоном.
Мария стояла со скрещенными на груди руками и с разрывающимся от боли сердцем наблюдала, как обессилевшая Александра сползла на пол клетки и, лежа на полу, продолжала тихонько всхлипывать. А Анна гладила ее по голове ослабевшими руками.
Патруль медленно направился к воротам. Мария, отойдя от оцепенения, подбежала к начальнику и, схватив его за ногу, протянула сумку: — Вот! Это теплые вещи, а то ночью холодно, замерзнут насмерть.
— Насмерть не положено! — сказал Надзорник, останавливая лошадь. — Посмотрим, что там у нас? — и, ковыряясь в сумке, вытащил каравай хлеба. — Та-а-к, ну-ка, ну-ка! О, какая же это одежда? Это же еда! Не положено! Подлежит изъятию! — он кинул каравай ехавшему рядом Надзорнику, который поймал его и, ухмыльнувшись, спрятал себе за пазуху.
Начальник патруля, видимо, решил, что одежда не представляет интереса, мельком взглянул на содержимое сумки и, не найдя ничего интересного для себя, развернувшись, открыл дверцу и закинул сумку внутрь клетки.
— А теперь поехали! — Надзорник закрыл клетку и ударил поводьями по бокам лошади. — Нам еще до закрытия городских ворот надо поспеть, а то будем в лесу ночевать… — и лошадь, таща за собой телегу с клеткой, медленно поплелась по дороге к городу.
Лишь стихли скрипы телеги, как из дома вышел пошатываясь Пых и хромая потрусил вслед за телегой, низко опустив голову.
Солнце уже совсем скрылось за горизонтом. Туман начал собираться в оврагах, окутывая траву. А Мария, добравшись до комнаты, опустилась на скамью. Она сняла с головы платок и, уткнувшись в него лицом, принялась горько плакать.
Так и застал ее спустя какое-то время Боевой маг, член Ковена магов, бывший наставник — Алекс Левон.
Глава 4
Маг сразу, как только вошел в комнату, зажег под потолком светящийся шар, напугав при этом плачущую Марию. Увидев разгром и сложив в уме с тем, что он видел во дворе, предположил:
— Судя по всему, плачешь ты, Мария уже добрый час.
— Вы всегда можете найти нужные слова, чтобы успокоить, мэтр Алекс! — ответила Мария, вытирая слезы платком.
— Просто я не вижу смысла напрасно проливать слезы. Ты — Боевой маг, выпускница Академии, а не кисейная барышня. Если тебе приспичило поплакать, то пяти минут было бы достаточно. — И он стал пробираться к Марии через разбросанные вещи.