— Ох, жарко, можно я портки тоже сниму, — спустя какое-то время взмолилась бедная жертва плясок.
— Портки? — нахмурилась Дева, — Не-а! Нам матушка не разрешает на дяденек без портков глядеть. Но если уж очень хочется, то зайди за кустики и там сними, мы не будем на тебя смотреть, — великодушно позволила Божественная.
И дяденька опрометью бросился в кусты.
— Александра, давай домой пойдем, к матушке, она, наверное, волнуется, — попросила Анна.
— Сейчас пойдем, только попляшем еще чуток! Весело же! О! Вон еще двое спят, давай их разбудим, веселее будет!
— Давай!
И на утренней заре песню пели уже пять голосов — четыре на полянке около лагеря, а пятый басил из кустов.
Через некоторое время Анна остановилась.
— Александра, я есть хочу, — сказала она.
— Я тоже хочу! И пить хочу! А пошли в трактир на площади, где мы в прошлый раз с матушкой были. Там еще фонтан с рыбками есть, в котором нам матушка купаться запретила.
— Пошли! Только недолго!
И девочки отправились к городской стене. А солнце, поднявшись над кромкой леса, своим лучистым взглядом провожало две хрупкие фигурки, которые, взявшись за руки, шагали по дороге, удаляясь от рощи, а на поляне все еще выплясывал уже обессиленный от диких плясок и распевал осипшими голосами запрещенные песни патруль Службы Надзора.
Глава 5
Глава 5
Утром мага разбудил магический вестник Севолода, прозрачный фантомный сокол, да с такой настойчивостью и упорством, что его уже никак нельзя было проигнорировать. Алекс одним пассом рассеял сгусток энергии, получив вести от магов. Новости были хорошие — девочки нашлись. Подробности обещали быть по прибытию магов, которое ожидалось в течение часа.
Разбросанные по комнате вещи ярко свидетельствовали о ночных событиях. Слева от мага сладко спала Мария. Её рыжие волосы разметались по подушке и золотыми волнами переливались в солнечных лучах. Алекс залюбовался спящей женщиной. Он очень хорошо помнил Марию ещё четырнадцатилетним подростком: огромные зелёные глаза, россыпь веснушек на курносом носу, толстая коса цвета гречишного мёда с рыжим отливом, длинные тоненькие ножки, изящные руки, угловатые плечи. Даже когда она была нескладной девчонкой, в ней чувствовалась какая-то порода, врождённая грация. Она очень редко плакала и всегда поражала своим упорством и открытым выражением своих чувств. Казалось, выросшая при Дворе, Мария впитала с молоком матери манеры и этикет, но снобизма в ней не было ни капли. Она могла с безукоризненной вежливостью вести разговор с чопорной знатью, а среди простых людей быть как обычная крестьянка. И при этом ни у кого не возникало мысли, что она притворяется. Мария была смелой, и иногда эта смелость очень сильно походила на дерзость, но она всегда сглаживала острые углы лукавым взглядом, а своей задорной улыбкой растапливала самые ледяные сердца. Алекс мог поклясться, что знал о её проказах и проделках всё, но всегда наказывал лишь в том случае, если это действительно угрожало её жизни или жизни других людей.
Так было до семнадцати лет. В семнадцать лет она из нескладного кузнечика превратилась в гибкую и стройную лань, от которой просто нельзя было оторвать глаз. И в семнадцать лет Мария влюбилась. Её любовь к однокурснику поставила на уши всю Академию. Влюблённая пара никогда не стеснялась в проявлении своих чувств на людях и изрядно злила этим «добропорядочных» обитателей Академии. Алекс и сам всё время натыкался на жарко целующуюся и обнимающуюся пару в коридорах, на лестничной площадке, на подоконниках и парковых дорожках. Он, большую часть жизни проживший в полевых условиях и потерявший многих своих друзей в бою, не находил в поведении Марии ничего предосудительного, зная, чего стоит каждая минута мирного времени. Ну, может быть, где-то в самой глубине души завидовал им. Но это было так глубоко и мало ощутимо, что он просто проходил мимо. Он никогда не понимал ханжества и не считал нужным одёргивать или делать замечания влюбленным. Но под напором преподавательского состава, на который в свою очередь давили возмущённые «нравами Академии» родственники студентов, он был вынужден вызвать Марию на воспитательную беседу.
Когда Мария пришла к нему в кабинет и вопросительно уставилась на него смешливыми зелёными глазами, ему показалось, что она видит его насквозь. И вся воспитательная беседа свелась к короткому диалогу:
— Ну, вы хоть женились бы…
— А надо?
— Не знаю…
И они поженились. Правда, пришлось похлопотать, чтобы добиться разрешения на брак. Но Ковену магов обычно сложно отказать в маленькой просьбе — посодействовать женитьбе молодых и перспективных магов.