— За что ты её убил, гнида? Девушка в машине! Две недели назад!
— А, её… А не хрен мне отказывать…
Лезвие топора преобразилось в гильотину. Тело лишилось головы.
— Товарищ капитан! Он девятерых перерезал! А этого вообще расчленил! Я такое впервые вижу!
Молоденький лейтенант отчитывался перед прибывшим на место преступления капитаном.
Олега скрутили двое из «Беркута». Они методично избивали его по жизненно важным органам. А Татарову было уже наплевать. Лишь бы скорее сдохнуть. Больше ничего не нужно.
— Опа-на! — выдал капитан, перевернув носком ботинка отрубленную голову. — Это ж сын того самого, который в президенты уже какой год выбиться не может.
«Политик. Вот почему дело замяли», — пронеслась мысль в голове Олега. Пронеслась, и растворилась в бездне боли.
Не было никакого следствия, никакого суда. Его просто сослали в колонию строгого режима. Пожизненно. Провести там он успел лишь два мучительных месяца. Потом приехали грузовики, вооружённая охрана. Всех заключённых расфасовали по тендерам ЗИЛов. Куда они ехали, сколько? Час? Неделю? Месяц? Татаров не думал об этом.
Их выстроили в один ряд. Наручники, кандалы, повсюду стрелки с автоматами. И этот грёбаный вояка уже битый час расхаживает перед ними.
— Я — полковник Даченко! Ваш надзиратель, ваш ночной кошмар, и ваша смерть. Вы все — мрази, угроза обществу, и убить хоть одного из вас — значит очистить мир от ещё одной твари, грозящей мирному населению. Все вы приговорены к пожизненному сроку. Значит, вы все сдохнете раньше других. Мне стоило больших усилий уговорить правительство дислоцировать вас сюда. От вас будет больше толку тут. В данный момент вы находитесь на территории зоны экологического бедствия. Добро пожаловать в Чернобыль, господа заключённые! Сейчас вам выделят апартаменты, а потом поведут на процедуры…
Апартаменты. Холодный подвал, в который согнали две сотни заключённых. Каждый день приходили вооружённые солдаты, уводили по десять-пятнадцать человек. Татаров прислонился головой к стене. Тело уже давно отказалось слушаться. Наконец-то наступит смерть.
— Эй, сука, подымайся!
Олег открыл глаза. Над ним нависли два солдата с «Калашами».
— Идите вы на…
Удары страшной силы окатили все тело Татарова. Все эти дни оно отказывалось выполнять простые команды, но сегодня дало знать приступами боли от побоев. А мощный каблук берца обрушился на голову.
— Хм, интересный экземпляр…
Какой-то низенький старикашка в белом халате светил Олегу в глаза медицинским фонариком.
— Давайте-ка его оставим здесь, в первой…
— Профессор, у нас недобор в восемнадцатой. Проект по внедрению телекинетических способностей требует множества человеческих ресурсов.
— Так пусть берут любого из подвала. Хоть всех. Этот нужен мне! Я на грани величайшего открытия! Мой образец во сто раз переплюнет этот проект «Полтергейст», по крайней мере, потому что мой эксперимент можно совершить. Он вполне реален!
Олега поместили в какой-то мрачной комнате. Руки и ноги привязаны к металлической лежанке ремнями. По обе стороны стоят капельницы, вливающие в организм… Странную бурую жидкость. Страшная боль мучила всё время, но так и не отпускала на тот свет. Все мысли в голове мгновенно разрушались, сталкиваясь о монолитную квинтэссенцию боли. Татаров постепенно разучивался думать.
Через несколько дней Олега навестил тот самый профессор.
— Ну, здравствуйте, объект. Сегодня мы испытаем ваши кое-какие физические… Способности.
В руке доктора-садиста возник скальпель. Он коснулся лезвием живота и начал его резать…
Так прошёл месяц. Каждый день в него вливали какую-то слизь, резали его кожу и смотрели, как раны начинают гнить. Олег перестал быть собой. Теперь он — объект. Однажды он просто закрыл глаза. И не открывал неделями.
Он стал более чутким, несмотря на терзавшую тело невыносимую боль. Теперь он заранее узнавал приближающегося доктора или его подручных, которые меняли флаконы со слизью и всё неустанно резали и резали.
Как-то раз он почувствовал приближение другого. Не профессор, не его шестёрки. Сюда шёл иной. И преследовал его запах пороха.
Рядовой Снигирёв вошёл в тёмную лабораторию. В центре лежало существо, бывшее человеком в прошлой жизни. Снигирёва всегда интересовал вопрос: когда человек перестаёт быть человеком? Когда его начинают пичкать химией или когда он совершил то злодеяние, из-за которого теперь страдает здесь?