- Ты хочешь пойти туда?
- Угу, а ты хочешь отговорить меня от этой затеи? - усмехнулся я и слегка приподнял левую бровь. - Кстати, ты тоже идешь со мною, ну не одному же мне тащить девчонку и одновременно прокладывать нам путь.
- Сталкер, прошу, одумайся? - с тоскою проговорил Сертас. - Не пройдем мы здесь, не пройдем. Больше шансов пробиться сквозь охрану, чем дезактивировать аномалии. Специальная группа, которая занимается способами нейтрализации аномального излучения, уже не раз делала подобные попытки. И все без толку.
- Я - не твоя группа, - отрезал я. - Впрочем, если ты так против моей компании, то проваливай. Ну же, топай обратно.
Я качнул стволом пистолета в сторону двери, из которой мы вышли несколько минут назад. Медик замер, шумно сглотнул слюну и хриплым шепотом произнес:
- В спину выстрелишь?
- Вот еще, - презрительно сказал я. - Я же пообещал, что сохраню тебе жизнь при отсутствии с твоей стороны попыток обмануть или напасть на меня. И я держу слово. Так что, вали и поскорее, а то мне еще спускаться вниз.
Медик не сводил с меня глаз секунд пять, потом бочком, продолжая смотреть в мою сторону, он засеменил к двери. Два десятка шагов… нашаривание дверной ручки в слепую… открытие и молниеносный прыжок (и откуда только силы нашел) вглубь. Едва слышимый щелчок дверного запора и тишина.
- Трус, - вслух произнес я. Судьба недавнего пленника меня интересовала мало: враг все же, и если на данный момент безопасен, то и занимать место в голове мыслями о нем бессмысленно. И так проблем выше крыши, например, самая первоочередная - спуск.
Сейчас я стоял на широком - более пяти метров и в длину все пятнадцать помосте, берущий начало от дверей поста охраны, куда сейчас ломанулся Сертес. А под ногами метрах в восьми начинался настоящий ад: толстенные стальные опоры, на которых держалась платформа, были раскалены от действия жарок. И мне нужно было не только спуститься самому, но и опустить безопасно девушку, которая сейчас лежала возле моих ног в пластиковом мешке. Живая, но без сознания, ну а мешок был нужен для маскировки, что бы вынести рыжую из лабораторного комплекса. Для той цели так же служил комбез одного из охранников, убитого мною с помощью ‘электры’ в процедурной, сейчас красующийся на моих плечах. Сертас же поработал в качестве проводника и эдакого универсального ключа: наружу с ним точно не вышел, а вот сюда, в тупик - легко.
Парочка сторожей без вопросов пропустили нас сквозь свой пост, даже не спросив пропуск или иной документ. Скорее всего, попал на раздолбаев, сунутых на самую бесперспективную точку, где возможность чего-то экстраординарного ничтожна мало. Ничего, после моих художеств местные будут спрашивать паспорт и проводить идентификацию даже при посещении сортира.
Кое как, несколько раз чуть не уронив свой бесценный груз и не сверзившись сам, я оказался среди аномалий. В трофейном костюме, который защищал больше психологически от аномалий, чем на самом деле, чувствовал себя неуютно. Плюс лишь в мобильности и весе: в своем старом я точно не смог бы так быстро спуститься.
- Ну, ни пуха - ни пера, - прошептал я и, приподняв на секунду маску, быстро сплюнул три раза и следом добавил. - К черту.
Разрезав мешок, я освободил девушку и подхватил на руки. От аномалий, вернее их косвенных воздействий - жар, ядовитые испарения, брызги кислоты и прочее - она была защищена чуть лучше меня, облаченная в спецкостюм. Дюжина комплектов такой одежки нашлась в одном из шкафов в операционной. Правда, я бы предпочел ее увидеть в чем-то вроде своего нынешнего комбеза, хоть от ножей/когтей с ушибами защитит, но подходящего не нашел. А второй трофейный комплект на девушку не подошел из-за ее хрупкого сложения. Вот и пришлось натягивать на рыжую медицинский ОЗК, чтобы хоть что-то было. С другой стороны резина весит меньше пяти килограмм, когда как комбез - все десять. Все легче нести.
Когда я отошел метров на сто от опор платформы, с нее донесся громкий крик ярости, в котором не было ничего человеческого. Там стояла знакомая фигура Сертеса, который сейчас потрясал кулаками и вопил… даже можно сказать, выл, как загнанный зверь.
- Привет, привет, - нервно усмехнулся я себе под нос, повернув голову в сторону кричащего, - давненько не виделись. А ведь говорил, чтобы шел со мною, теперь-то уж поздно. Так что, прощай.
Сертес как услышал меня: стоило мне замолчать, как стих и он. Так, молча смотря друг на друга, мы простояли несколько минут. Потом медик сел на платформу, обхватил руками колени и замер.
- Прощай, - повторил я и тронулся с места, больше не оглядываясь за спину. Оружия у медика не было, а другим путь на ‘кладбище’ заказан и такое положение продлится еще долго. Сертесу не стал говорить, что едва охранники на последнем посту закрыли за нами дверь, как я создал там ‘морозилку’. Толстая дверь скрыла от его глаз произошедшее и узнал каменщик о такой подлянке когда уже поздно было. Да и не жаль мне его. Совсем.
Со стороны ‘кладбище’ казалось непроходимым и любой детектор, вплоть до самого навороченного и суперточного, закрасит эту территорию ровным красным цветом. В реальности все было немного по-другому и лазейки имелись. Любая аномалия, если она не однотипная, всегда держится подальше от другой, создавая определенный буфер, эдакую нейтральную территорию. И чем ловушка Сектора мощнее, тем обширнее эта полоса. Другое дело, что выйти на этот безопасный пяточек бывает нереально да и бессмысленно: полностью безопасная граница подчас состоит из нескольких сантиметров (это для человека без средств защиты). Такой буфер можно сравнить с двойной радугой, где нулевая, полностью безопасная зона располагается в фиолетовой зоне, синяя уже несет нешуточную опасность для ‘голого’ человека, а в красной не всегда спасет и армейский ‘кокос’.
Зато стоит одно аномалии исчезнуть, как на ее месте появляется чистая площадка и тем она просторнее, чем сильнее ловушка.
Идти приходилось крайне медленно, чтобы не пропустить какую-нибудь гадскую аномалию, невидимую обычным глазом, а чуйку забивали все прочие. Минут через десять, я плюнул на такой черепаший шаг и пошел напролом сквозь привычные мне ‘жарки’ да ‘магниты’. Тяжело, но безопаснее…
Я был уверен (хорошо, хорошо, пусть не уверен, но питал огромную надежду), что на другой стороне воронки имеются проходы. Минимум один, который выведет меня на поверхность или в подземелья, где нет чертовых каменщиков.
Так оно и случилось. В километре от поста орденцов территория аномалий заканчивалась, упираясь в огромный многометровый завал. Справа и слева обнаружил несколько узких ходов, которые предположительно могли вывести меня с кладбища, но в первую очередь я заинтересовался потолком. Там, над головой красовался разлохмаченными краями асфальта, бетона и ржавых арматурин широкий пролом. Просторный, в него запросто камаз проскочит и даже не обдерет бока. И самое главное через него падали тусклые вечерние тени. Поверхность.
По завалу, по обломкам плит и кусков асфальта можно было забраться высоко, но еще оставалось не меньше пяти метров до края. Без веревки с крюком или лестницы нечего и думать, чтобы совершить этот подвиг. Помогли бы товарищи, с помощью которых можно за пару часов натаскать подходящих обломков для постройки пирамиды.
Веревки, лестницы и напарников (я с тоскою вздохнул, бросив быстрый взгляд на рыжую и вспомнив Хвата с Герлой) у меня не было, зато имелись идеи, как все это получить без минимума инструментов.
Целый час я ползал среди аномалий и завалов, вытаскивая, пережигая, раскаляя и выравнивая куски арматуры. Потом еще полчаса соединял их между собою кусками проволоки затрофееных из тех же бетонных плит. Итогом моих мучений стала грубая, из разряда ‘а-ля апокалипсис’ лестница. Для больше устойчивости я сделал три опоры и основание в два раза шире, чем верх. На этот шедевр строительного искусства я истратил все свои силы как физические, так и аномальные. Глаза норовили закрыться и горели огнем, словно в каждый их них сыпанули по щепотке жгучего чилийского перца. Желудок превратился в сложный узел, который норовил выскочить через пищевод и развязаться снаружи. А о боли в мышцах и суставах можно промолчать, как о само собою разумеющемся.