- Так ты, дед – старожил, - хохотнул Пыж. – Может ты и Гробовщика застал?
Журавль в момент посерьёзнел.
- А ты с какой целью интересуешься? – спросил он.
Пыж только рот открыл, а локоть Бек уже вонзился ему в бок.
- Вот список, - сказал он, протягивая листок сквозь решётку. – Когда соберёшь?
Старик отвел пристальный взгляд от Пыжа, вгляделся в листок, зашевелил губами. Потом захромал, припадая на протез между стеллажами, вчитываясь в этикетки и заглядывая в картонные ящики.
Вернувшись, Журавль бросил список на стол, снял очки. Потёр переносицу.
- Галет нет. Рябой позавчера вымел всё подчистую. Тушняк две недели, как срок годности вышел. Свежее нет. Но я проверял – съедобный. Не веришь, можешь вскрыть одну для пробы. Батарейки остались малазийские и китайские.Других - нет. Патронов к «Макарову» только пять коробок. А так, - он ещё раз перечитал написанное. – Часа через два зайдите. И триста «гринов» с вас, примерно. Готовьте.
Бек кивнул, ещё раз ткнул Пыжа локтем, мол, уходим, и первым направился к лестнице.
- Ещё раз не по делу рот откроешь – убью, - прошипел он, поднимаясь по ступенькам.
- Так я ж по делу, - зашептал Пыж в ответ. – Если он такой аксакал, может про Гробовщика что знает…
Бек ткнул в сторону Журавля, потом отчётливо постучал по деревянным перилам.
- Мне покойный Саня Зелёный рассказывал, - в полголоса сказал он. – А он стукачей нюхом чуял.
Они поднялись по лестнице, остановились у недлинного прохода, который вёл в бар.
- Я наверх, - сказал Бек, доставая пачку денег и начиная отсчитывать купюры. – Сниму стресс, всё такое. Если успею, потолкаюсь среди знакомых, разживусь новостями.
- А я у стойки посижу, - сказал Пыж, следя за действиями Бека. – С Лёликом побакланю, может, про Гошу Дикого что-нить узнаю.
Бек поморщился. Среди серьёзных сталкеров за Гошей давно закрепилась репутация пустобрёха и разводилова для лохов. Потом пожал плечами. Кивнул. А почему – нет? Порадуем девку сказками про Гробовщика, типа, гляди, красавица, как пашем ударно.
Протянул деньги Пыжу.
- Тут полторы сотни, хватит?
Тот кивнул, суетливо спрятал купюры в карман. Заулыбался в предвкушении.
- Да не напейся, - хмуро сказал Бек.
- Слушаюсь, папочка, - щелкнул каблуками его напарник, и двинулся было в сторону веселья, но Бек поймал его за плечо, развернул, посмотрел в глаза.
- И язык попридержи, - сказал он. – Спалишь – убью.
Улыбка сползла с лица Пыжа. Он заморгал, несколько раз кивнул и осторожно высвободил плечо.
- Встречаемся у стойки через два часа, - сказал Бек.
Они повернулись спинами друг к другу, и каждый пошел в свою сторону.
Часть первая. Продолжение 2.
6.Интерлюдия два - Возвращение.
Баркас глубоко вдохнул, вытирая пот. Улыбнулся. Вот теперь он по настоящему почувствовал, что вернулся.
Нет, когда микроавтобус с зарешёченными окнами проехал под шлагбаумом, у которого скучал солдатик с карабином на плече, тоже шевельнулось что-то в душе. Пахнуло будто бы корбидом и горелой изоляцией, накатила волна страха, что вот-вот, сейчас, ка-а-ак… А что как? Непонятно. Но памятно. Вот так же он почувствовал себя… Сколько же лет прошло? Три он отсидел, да ещё два, да плюс ещё… Ну, да неважно. Кто в Зоне годы считает?
И когда высадили его прямо в чистом поле, тоже шевельнулось что-то в душе у Баркаса. Что-то забытое, тревожное. Приятное. Он взглянул на погрызенный временем и непогодой асфальт, на остатки бетонной коробки на месте бывшей автобусной остановки, на какую-то развалюху без крыши с выбитыми окнами у обочины метрах в двухстах далее по ходу движения, и всё это под ласковым летним солнышком… Еле сдержался, чтобы не развести руки в стороны, будто бы для объятий с давним приятелем.
Прапор из сопровождения, помнится, вытащил из багажника здоровенный баул, положил на него «Калаш» с отстёгнутым пустым рожком, ПМ, с такой же пустой обоймой, рядом – цинк и несколько бумажных, похожих на детские кубики, коробок с патронами. Поочерёдно ткнул пальцем:
- Шмотки, стволы, ПДА, патроны, пайка на два дня.
Порылся во внутреннем кармане, достал небольшой кошелёк и, бросив его Баркасу, продолжил:
- Сто «гринов».
Протянул папку с распечатанным списком и шариковую ручку:
- Распишись.
Баркас пробежал глазами, улыбнулся.
- Двадцатку накинь, - потребовал он. – А-то я ведь пересчитаю.
Прапор фыркнул презрительно и сам накарябал неразборчивую подпись внизу листка. Потом, не говоря ни слова, запрыгнул в микроавтобус и умчался по поросшей травой асфальтовой дороге туда, откуда они приехали.