- Прошу любить и жаловать, - сказал, наконец, Жора, вылезая из кустов. - 'Медуза', она же - 'Черепушка'.
- Фу, - сказал Комар. Я тоже поморщился. От 'Медузы' разило гнилым запахом разложения.
- Ну, воняет, - сказал Жора. - От этого она не перестаёт быть артефактом. Или перестаёт?
Комар выругался в полголоса, снял у меня с рюкзака один керамический термос, поместил внутрь 'Медузу' и защелкнул крышку. После чего выдохнул - всё это время он старался не дышать.
- Гадость, - сказал он и сплюнул.
- В зачёт пойдёт? - спросил Жора.
- А я знаю? - пожал плечами Комар. - Я таких вонючих не встречал еще.
Далее, мы перешли мостик, обошли две 'Карусели', и остановились на околице Колпаков, осматриваясь.
Эта деревня была побольше Павловичей. Но дома в ней были в том же состоянии: обветшалые, осевшие, с черными проёмами пустых окон. Правда, заросли они не в пример меньше. Молодая травка, сухие скелеты прошлогоднего репейника и канареечника кустилась пятнами, пропуская большие проплешины пустой земли.
- Гапон рассказывал, что тут перед последним Выбросом 'Перекати-поле' видел, - сказал Комар. - Аномалия такая подвижная. На моток ржавой колючей проволоки похожа. Каталась тут по огородам. Теперь ни черта не вырастет, помяни моё слово.
- Опасная? - спросил Жора.
- Кто? - не понял Комар. Или сделал вид, что не понял.
- Ну, аномалия эта - 'Перекати-поле'. Опасная? - уточнил Жора.
- А ты как думаешь? - вопросом на вопрос ответил Комар. - Если она такое с землёй творит, то от тебя что останется?
От околицы уходила вперёд и терялась за поворотом улица, ограниченная с двух сторон ветхими покосившимися заборами. Мы, не спеша, двинулись дальше, но, пройдя метров десять, остановились. Щуп у меня в руках сильно потянуло вперед, потом он резко крутанулся вокруг своей оси, сдирая кожу у меня с ладони, и с сухим треском раскололся на несколько кусков. Самый дальний обломок подпрыгнул в воздух и рассыпался в труху.
- 'Мясорубка', - прокомментировал Комар. - Она же 'Выжималка' - все, как тряпку, выжмает. Рахмет все мечтал в неё рельсу закинуть.
- Целую рельсу? - не поверил Жора. - Один? Хрен бы он ее потянул.
- А ты Рахмета видел? Тот еще бугай, - пожал плечами Комар. Я огляделся в поисках новой хворостины. Слева у остатков палисадника сухая, без листочка, береза.
- И чего? - поинтересовался Жора. - Выжала бы шпалу?
- Ещё как! - гоготнул Комар. - Попалась бы матёрая, в такую спираль закрутила бы - хоть на выставку посылай... Эй, ты куда? Это уже мне, как только я сделал лишний шаг в сторону. Я ткнул пальцем в приглянувшуюся мне ветку берёзы.
- Погодь, - сказал Комар и достал из-за пазухи стопку бумажек. - Сейчас разведаем.
При ближайшем рассмотрении, бумажки оказались бумажными самолётиками. Комар взял один, разгладил крылья и запустил его в сторону берёзы.
- Пять секунд - полёт нормальный, - прокомментировал Жора, когда самолетик ткнулся в землю у самого дерева.
- Повезло, что ветра нет, - сказал Комар. И мне: - Видел, как летел? Вот так и иди.
Я сходил к берёзе и выломал себе новый щуп. Подумал, и выломал запасной. Поднял самолетик и запустил его обратно.
- Соображаешь, - похвалил меня Жора, когда я вернулся, опираясь на одну ветку, как на длинный посох. - Направление во-о-он тот дом с синими ставнями. Двинули.
Через час мы стояли на центральной площади деревни у развалин сельсовета, а наш инвентарь пополнился еще одним артефактом - 'Батарейкой'. С виду она была точь-в-точь как пружинная рессора от трактора. Тёмно-синего, почти чёрного цвета, она попросту валялась у обочины дороги. Я бы прошёл и не заметил. Комар не прошёл. Правда, оказалась 'Батарейка' пустой, то есть разряженной. Как сказал Комар, её бы в 'Электру' хотя бы на пару часов, но, как на зло, ни одной в округе не было видно.'Батарейке' контейнер был не нужен, и её просто так засунули в мой рюкзак.
- Пора закругляться, - сказал Жора, глядя в сереющее небо. - Ещё час, полтора и стемнеет.
Пока искали место для ночлега, я израсходовал еще один щуп и получил ушиб левого предплечья. 'Карусель' на щуп не отреагировала, активировалась чуть ли не под самыми ногами. Я отскочил, но трухлявой доской меня всё же приложило. Блин, больно. Рука аж онемела. На ужин расположились во дворе кирпичного дома с флюгером на крыше.
- На счёт костра ты не беспокойся, - поучал меня Комар, попивая из алюминиевой кружки свежезаваренный чай. - Зверь на огонь не пойдёт. Наоборот - пятым километром обогнёт. А людей тут кроме нас нету. Ближайшая тройка километрах в пяти в Новом Мире шарится должна.
- Он мутантов боится, - хохотнул Жора. - Наслушался баек... Было видно, что ему здорово не по себе, но он храбрился, пряча страх за бравадой.
- Мутант - он такой же зверь, и тоже огня боится, - сказал Комар рассудительно. - Правда, смотря что ты за мутантов имеешь в виду. Ежели чудовищ, про которых любят некоторые бродяги языком трепать, то это мимо кассы. Будь тут столько всяких монстров, сколько их понавыдумывали, они бы за первую неделю все местное зверье выжрали бы, а за вторую - друг дружку. Или на людей стали бы охотиться, тут им и кирдык бы настал. Потому как против помповухи или, скажем, Токарева с удлиненным стволом, никакие клыки, или когти не играют. А Дятлов, если до того дойдет, нам и побольше калибр в аренду сдаст... Нет, попадаются, конечно, такие тварюжки, что мама не горюй. Но редко. И они, ежели ты без понтов за пазухой, завсегда тебе дорогу уступят.
Заночевали здесь же, в доме. Входная железная дверь была заперта, так что внутрь забирались через разбитое окно. Ночью поднялся ветер, и флюгер на крыше начал немилосердно скрипеть. В ночной тишине этот скрип звучал так жутко, что никакая усталость не помогала нормально уснуть. Только канешь в сон, как протяжный скрежет вытаскивал тебя обратно в реальность.
День второй
или
самый чёрный час.
К утру ветер стих, но вымотались все так, что проснулись поздно. Пока встали, пока умылись водой из ржавой бочки под водостоком, пока позавтракали, солнце поднялось высоко. Собрались, но команда у нас уже была не та. Жору мутило - весь завтрак наружу. Комар при каждом шаге морщился - ожог разболелся. И у меня, хоть и не так левая рука беспокоила, а все равно, будто онемела. И слушалась плохо.
Вышли к небольшому озерцу, а там аномалий тьма тьмущая. Но и артефакты - вот они, прямо, как на ладони. Метрах в десяти ближайший. И 'Колючка', и 'Кусок мяса', и 'Мамины бусы'. А возле камыша, у самой воды 'Болотный огонёк' светится. Манит к себе.
Как сказал Жора, нам хотя бы его одного заполучить, всем троим ходка зачтется. Только как же эту, сволоту, достать, если запустил Комар самолётик, так тот сначала загорелся, потом наизнанку его горящего вывернуло, а под конец - в клочки порвало. А это он всего-то метра три пролетел.
- 'Жарка', за ней 'Выверт', потом 'Рубец', - определил Жора и скомандовал. - Пошли, поищем. Может, обход есть.
Куда там. Почти полностью озеро обошли - нет прохода. Было два выхода к самой воде, но Комар даже ступать на мокрый песок запретил. Мол, не дай Бог, 'Электра' где примостилась. Даже пепла не останется. Вот так и кружили полдня, только время потеряли. Жору дважды тошнило, он все больше бледнел. Комар - хромал, да и у меня рука разболелась - спасу не было. Двинули к молочной ферме, и тут удача, наконец, нам улыбнулась. Наткнулись на россыпь небольших, с ладошку, треугольных камешков. Это был часто встречающийся в Зоне артефакт 'Радуга'. Цена ему была - копейка в базарный день. Но на нашем безрыбье... Взяли и их. Завернули в провощенную бумагу, положили мне в рюкзак. А потом, как отрезало. Аномалии, не так уж и часто, но встречались, а артефактов больше никто из нас не заметил.
К вечеру вышли на окраину Старой Рудни. Устали, как собаки. Выбрали сарай, крытый жестью, развели рядом костер, кое-как поужинали.