Девушка хмыкнула и откинула кусок комбинезона «Сева» с груди наемника, а затем разрезала насквозь промокшую кровью нательную майку Дмитрия. Взгляду открылись четыре глубоких и рваных пореза, которые сильно кровоточили. Алиса разорвала одну упаковку бинта и прижала к ране, пытаясь остановить кровотечение. Светлый издал тихий стон. Видимо боль сильная.
- Терпи, наемник, – проговорила Романова. – А то проиграешь наш спор.
Внезапно веки Светлова задрожали, и он на миг открыл глаза:
- Черт, мы где? – прошептал он, кривясь от боли. – Крошка, ты как?
- Молчи, наемник, – Алиса вздрогнула, когда увидела, что после каждого слова Дмитрия, кровотечение из ран на груди становилось сильнее. – Мы в безопасности.
Светлый даже попытался улыбнуться, как его лицо исказила страшная гримаса боли, и он потерял сознание. Бинт промок насквозь, а струйки крови потекли по ребрам наемника.
- Дегтярёв, скорее! – прокричала Алиса в панике.
В дверях появился майор, с его рук капала вода. Он тут же встал на колени перед раненным и быстро сказал:
- Скорее! Достань аптечки, – он стремительно развернул свежие бинты и начал промокать их водкой “Казаки”. Длинные и жесткие рукава комбинезона “Сева” жутко мешали оказывать медицинскую помощь.
- Черт! Скорей расстегни комбинезон!
Алиса бросила аптечки рядом с софой на пол и принялась расстегивать комбинезон “Сева” с которым она не подружилась с самой станции «Янов».
- Где кнопка для расстёгивания? – спросила девушка, ища пальцами небольшую зеленую кнопку на спине майора СБУ.
- Ничего сама сделать не можешь! – укорил ее Дегтярёв и сам нажал на клавишу расстегивания, расположенную под воротником. – Стащи рукава, живо!
Алиса стянула с рук военного комбинезон и опустила тяжелую прорезиненную ткань верха экипировки на пол. Через несколько секунд Дегтярев остался в черной борцовке, а его руки были в крови Светлова.
- Мой руки беги, – закричал Александр, оценив серьезность раны. – Шить придется! Сама сними комбинезон, мешать только будет.
Алиса помчалась в ванную, судорожно нащупав мыло, включила холодную воду. Найдя заветную клавишу на своем комбинезоне, девушка выпрыгнула из тяжелой экипировки, оставаясь в легкой маечке с коротким рукавом и защитных брюках. Затем, Романова вбежала в зал: Дегтярёв уже обработал раны и прокаливал огромную кривую медицинскую иглу над огнем спички.
- Держи, – кинул в руки Алисе пузырек с перекисью водорода. – Лей, когда я буду зашивать?
Романова кивнула и раскрутила крышечку пузырька. Майор вздохнул и начал сшивать рваные края раны. Все получалось ловко и быстро. Алиса заливала проколы перекисью, которая шипела и пенилась, капая на старый паркет на полу. Всего наложили двадцать швов на четыре пореза, а затем поверх ран наложили бинты с дезинфицирующей мазью.
Часы на стене, говорили о том, что уже полвторого ночи. Дегтярёв обмотал нить вокруг иглы и убрал все медикаменты в свой рюкзак. Алиса молча глядела на гору окровавленных бинтов, лежащих на полу, затем ее взгляд привлекла одна особенность.
- Смотри, – дернула девушка за рукав военного. – Что это?
Дегтярёв тоже взглянул на правое плечо наемника, где всего пару мгновений назад была глубокая царапина, а сейчас она начала затягиваться прямо на глазах. Ткань стала светло-алой и очень плотной, будто бы она уже начала рубцеваться, как после недели хорошего лечения.
- Что это? – повторила Алиса.
Дегтярёв нахмурил брови и осмотрел запястья Светлова, затем шею, а после, наклонился и осмотрев его правый бок, шумно выдохнул и сказал:
- Черт! У него «Антидот Химеры»!
Военный вышел из зала, а Алиса тоже попыталась увидеть этот «Антидот Химеры». Заглянув с другой стороны софы, она увидела, что у Светлова по всему правому боку была наколота татуировка в стиле «Трайбл»: черные массивные узоры, переплетались между собой и заходили на руку наемника, а в самом центре рисунка, точно под кожей, была черная точка, введенная не тату-машинкой, а шпирцем. Алиса взглянула на отметку Светлого и на свое запястье, где находилась точно такая же, только синяя точка.
« Это и есть «Антидот»?» – подумала девушка. – «Значит, он есть не только у меня?»
Романова решила разузнать, что это вообще такое и, накрыв одеялом, спящего наемника, вышла на кухню. Комнату окутывал дым сигарет, на табурете за небольшим кухонным столом сидел Дегтярёв. Красный огонек сигареты тлел в полумраке, освещая лицо мужчины, при затяжке. Даже в темноте было видно, что вся мебель, все предметы сохранились еще с советских времен. Даже радио, которое она видела только у бабушки в деревне, было такое и, кажется, оно ловило какую-то волну.
- Садись, – проговорил Александр, гася сигарету о пепельницу, открывая форточку. – Уже десять лет не курил, а тут сорвался...
В окно ударил свежий, холодный ночной воздух, принося с собой звуки ночной Зоны: вой псевдособак и крики неизвестных птиц.
«А летающие мутанты бывают?» – подумала девушка, но тут же отогнала глупую мысль, наводящую страх.
Алиса села напротив военного. Столик был очень маленьким: на нем едва умещались чайник, пара кружек и тарелки. За спиной Романовой грохотал холодильник «Бирюса». Печка, пара шкафов на стенах и газовая колонка – все предметы, уместившиеся на маленькой территории. Из-за облаков вышла луна, яркая и такая круглая, освещая лица сталкеров.
- Ты это... Можешь курить, если хочешь,- проговорила Алиса, пытаясь не выболтать сразу все, что необходимо было спросить.
- Да, нет. Спасибо, – улыбнулся Дегтярёв, впервые поблагодарив девушку, которая смирилась с «солдафонским нравом» военного. – Надо беречь здоровье, тем более что убивающих факторов в Зоне предостаточно.
Алиса кивнула и улыбнулась. Наконец-то она почувствовала себя в безопасности. Стресс начал потихоньку спадать.
- А что это за квартира?
Дегтярев снова вздохнул и взглянул в окно на небо и, затянув с ответом, рассказал:
- Это квартира моих родителей. Мы жили здесь до первой аварии в 1986 году. Правда, я тут прожил всего год, – Дегтярёв улыбнулся и отхлебнул из кружки чай. – Я плохо помню это место, но говорят, что здесь был очень хороший город.
- А куда же вы потом переехали? – спросила Алиса, засмотревшись на ночные пейзажи, раскинувшиеся за окном.
- Мы с матерью переехали к бабушке, она жила в Донецке, – продолжил рассказ майор, размешивая сахар в кружке. – А потом, моему отцу, как ликвидатору, выдали квартиру в Москве. Плохо, что посмертно.
- Ой, – замялась девушка, узнавая нелегкую судьбу СБУшника. – Я соболезную...
Майор усмехнулся, и перевел взгляд на журналистку:
- Советская власть знаешь, скольких тут положила? Брось, жалеть надо не мертвых, надо жалеть живых.
Алиса замолчала, не найдя, что ответить. Дегтярёв, встал из-за стола, достал из буфета кружку, всполоснул ее кипятком, затем налил чай и поставил перед девушкой.
- Сахар будешь?
- Буду. – Кивнула корреспондентка.
Военный поставил перед ней хрустальную чашу с сахаром и снова сел напротив нее, глядя, как девушка жадно насыпает в чай четвертую ложку сахарного песка.
- После 1986 года я вернулся сюда, когда мне было двадцать шесть, – продолжил сталкер. – Мне пришлось соврать многим и прибавить себе семь лет возраста, чтобы отправиться расследовать причины провала операции «Фарватер», хотя нелегально я уже бывал здесь и был знаком с азами сталкерства.
- То есть, ты был направлен от украинской службы безопасности, расследовать причины провала какой-то операции? – уточнила Алиса.
Дегтярёв кивнул и снова отпил горячего чая:
- Теперь название этой операции совсем не секрет, а если тебе на уши будут лапшу вешать про «Фарватер», будет куда хуже. Тем более, что я смотрю, вопросов у тебя накопилось много. Сразу предупреждаю, что я не смогу дать ответы на секретную правительственную информацию.
Романова улыбнулась: наконец-то какой-то свет в конце туннеля, а не сплошные загадки. Вопросов, действительно, очень много. Девушка с удовольствием выпила глоток теплого и сладкого чая и спросила: