– Очень интересно. Александр Владимирович не похож на того человека, о котором вы рассказываете.
– Так нам было-то, господи, двадцать пять лет. Человек меняется всю свою жизнь. Нам уже многие вещи, которые были интересны раньше, теперь безразличны, и это нормально. Может быть, и ты к сорока годам бросишь свои рисунки. Может, у тебя другие увлечения появятся. А может и нет, не знаю.
Не получилось вкратце. Лисицын жаждал выговориться. Настолько его все задолбало.
Солнце уже практически коснулось горизонта. Задумчиво теребя в пальцах окурок, Лермонтов смотрел под ноги. Все, что он понял из этой истории, так это то, что с Унылым лучше не ссориться. Не то, чтобы он собирался. Одиночка всегда был спокоен, как танк, и не делал ничего, что могло бы вызывать негодование окружающих. Тихий дядька. Порою даже пользу приносит.
– Не сиди допоздна, – Леха щелчком отправил окурок ржавое ведро с дыркой на боку, что стояло специально для мусора, – потому что завтра я за тобой зайду, и мы с тобой поедем на «Янтарь». Я не буду брать с собой ни Костю, ни Града. Ты самый благонадежный. И приведи оружие в порядок. Броню тоже. Там много этих, – он скосил глаза и изобразил зомби, вытянув перед собой ладони.
– Так точно, товарищ сержант, – улыбнулся толстый.
Десять минут превратились в добрые полчаса. Унылый так и продолжал сидеть в прихожей, как привидение, пока Рита хозяйничала на отцовской кухне. Он все размышлял, как теперь быть. Что он сделал в своей жизни не так, что его единственный ребенок выбрал для себя не ВУЗ, а «Свободу». Ой, то есть, вообще сталкерскую жизнь!
– Чего пригорюнился?
На пороге появилась осунувшаяся харя. Леха пригладил бородку и ввалился без разрешения, как к себе домой.
– Да, я так. Завис что-то.
– Иди хоть с дочерью поговори. Не тупи, Саня, отвисай. Пойдем.
Без особой радости в глазах Ритонька подъедала ломтики бастурмы. В голове стояла звенящая пустота вместо мыслей. Сыграть роль веселой ветреной девахи перед толпой неотесанных мужиков было нетрудно. На деле же малая была шокирована не меньше своего непутевого папаши. Теперь оставалось только дождаться, когда у него закончится приступ аутизма, и как следует просчитать дальнейшие действия. Слава богу, вместе с ним появился дядь Леша. Лучшего буфера между ней и ее отцом придумать было просто невозможно.
– Здарова еще раз, пигалица, – потрепал Риту по кудрявой голове Лисицын. Улыбка невольно поползла по лицу подростка. Кстати, он обещал настроить ее КПК! И Рита, если память не изменяла, отдала его еще на фабрике. Да, так и оказалось. Леха молча кивнул и плюхнулся на диван у стены, возиться с настройками.
– Ну, давай теперь с самого начала, – вздохнул Унылый, присаживаясь возле дочери.
– Так...
Девчонка задумчиво почесала подбородок.
– Вообще, все было, конечно, немного не так, как я рассказала в первый раз. Просто там было много лишних ушей, и я решила децл приврать. На самом деле все обстояло так, – Ритка села прямо, повернувшись корпусом к отцу и держа в поле зрения увлеченного дядьку. – Ты перестал за мной заезжать, когда мне было еще пятнадцать. Но при этом ты всегда был на связи.
– Не то, чтобы прям на связи, но письма слал, звонил, да, – согласился Унылый.
– Вот. И мы с бабушкой были за тебя спокойными. Ну да, такой вот ты бродяга, но с кем не бывает? Я этих бродяг благодаря тебе навидалась в наших путешествиях и потому не переживала. Ты очень благополучный и здравомыслящий бродяга, так ведь? Ну и... в общем... Потом ты неожиданно пропал. Просто тупо два года от тебя ни звонка, – Рита начала распаляться, – ни письма, ни какой-то сраной открытки. Мы стали волноваться в первый же месяц! Ты в курсе, что мы подали в розыск?!
– Э-э-э...
– Ни ответа, ни привета. Как в воду канул. Два года, батя, блин! Два года! Ты не ошалел ли часом?!
– А я тебе говорил, что надо писать, – протянул Леха c дивана.
– Леш, заткнись. Давай, Рита, рассказывай дальше.
– Спасибо за понимание, дядь Леш! Так вот. Я закончила школу, пора было поступать в ВУЗ. Я поехала к маме, но, хм-м-м...
– Что?
– Честно говоря, здесь я не соврала. Она мама выходного дня. Жить с ней невозможно. Мне вот предельно ясно, почему в нашей семье отец-одиночка, а мама где-то там, там вот, – помахала рукой Рита в пространство, – вон там.