И так , Гавриил, вставай на моё место… Раннее утро. Ты , скажем так, несколько голодный и ещё не совсем проснувшийся приходишь в Ваше замечательное заведение. Садишься за этот угловой столик у Ваших замечательных стёкол до пола. Днём здесь никто не задерживается. Место хуже нет – солнце печёт в полный рост и народ специально поближе проходит посмотреть на вид из окна, особенно дети. Но сейчас это самое лучшее время. Солнце только встаёт и этот громадный ярко-алый шар только начинает расставаться с горизонтом просыпающейся Москвы. Замечательная картина. Посетителей ещё нет и это редкое одиночество позволяет чувствовать себя творением Божьим, отдельно стоящим от этого удивительного мира. Невозможно описать это чувство. Не знаю, многие говорят, что именно в такие моменты в глупую голову приходят умные мысли . Не знаю, у меня их нет, но это удивительное состояние уютного одиночества неповторимо. ..
И вот , Гавриил, ты , как вестник замечательного, как я надеюсь, дня приносишь омлет. Маленькое солнышко этого дня в картонной коробке. И не так у важно, что всё , что есть в Вашем заведении круглой формы, а вот омлет почему-то вырезан квадратом, да ещё идеально приплюснут, словно CD-диск из коробки. По большому счёту это не так уж и важно. Новый день приносишь ты, мой дорогой Гавриил. Ты самое важное составляющее этого акта. Твоя понимающая улыбка и понимающее молчаливость с одной единственной фразой «Хорошего дня» будет той всеисчерпывающей точкой, даже восклицательным знаком в конце предложения «новый день наступил» и пониманием того, что он обязательно будет хорошим. И все эти несуразности квадратного омлета-солнца и даже его неразогретость не будут иметь никакого значения…
Гаврила молча сидел, подпирая голову рукой, на которой было татуировка «люби этот мир и меня в нём». Его глаза были несколько удивлённо расширены, на губах была еле заметная улыбка и ещё ему было по чему-то удивительно хорошо и спокойно…Они ещё долго говорили о чём-то важном и не очень, но ведь мы все не знаем какое, может быть одно единственное, слово может изменить нашу судьбу и когда оно будет сказано. А вокруг них, будто бы случайно, на разных столиках расположились другие сотрудники и уже не стесняясь слушали это удивительный разговор… Москва входила в новый день…
Глава 11. В которой Маня с Ваней наконец-таки добираются до Ваниного дома и в которой Маня повествует о трагической гибели своего друга кота Василия.
Всему на свете рано или поздно, но когда-нибудь приходит конец или, скажем так, наступает последняя рекламная пауза в нашем бесконечном и таинственном Пути… Вот и наши друзья, дорогой читатель, неумолимо приближались к конечной цели своего путешествия – Ваниному дому… Сложно себе представить, но вот едешь ты, едешь, а тут бац! Дорога упирается в монолитную стену, на которой кем-то очень добрым написано «КОНЕЦ ПУТИ». Как конец, какой конец, почему конец? Я ведь только, только разогнался… Так и жизнь наша , порою озадачивает внезапно возникшими тупиками, к которым мы с Вами, дорогой читатель ни капельки не готовы… Планируешь, планируешь, а тут раз и - человек предполагает, Господь располагает, впереди тупик и , слава Богу, если есть разворот в этом компактном тупичке и возможность продолжения движения… А порою думаешь, что вот доделаю всё это и можно спокойно помирать, так ведь нет, оказывается на деле, что всё это сплошное кокетство пред собою и совсем ты не готов к этому переходу в иное измерение и впереди планов громадьё… Так что, наверное, Слава Богу, что есть где и кому там , наверху, за нас решать, кому пора, когда и куда … Ну, да это так, отступление от текста, должны же и у нас с Вами, милейший читатель, быть небольшие передышки…
И так, Маня и Ваня благополучно въехали во двор старого кирпичного дома на славной улице Новогиреевской, что удивительным образом втиснулась между двумя Владимирскими улицами Второй и Третьей, отходящими от бывшего Владимирского тракта. Маня, взглянув на кирпичное творение сталинских времён, ехидно произнёс: - У тебя Ваня, даже дом загнулся!
- И отчего же такие выводы? – несколько раздражённо спросил Иван.
- Да смотри , все окружающие дома прямые, а вот этот твой буквой «Г»…. Скрючила его бедолагу жизнь и проживающие жильцы, - ехидно отвечал кот.
- Противное ты однако существо, Маня. - ответствовал Ваня. - Это же эксклюзив. Единственный дом здесь буквой «Г» , да ещё и с эркером. Зелень имеется, тополя… А на углу – сирень, знаешь , как цветёт… А вообще, чем дольше живёшь на одном месте, тем больше привыкаешь к нему, как к человеку. Перестаёшь замечать недостатки, прикипаешь душёй и сердцем… Наверное, так уж мы генетически устроены. Видать, для облегчения нашей нелёгкой жизни, создатель безгранично раздвинул границы нашей приспособляемости , ну, а если мы счастливы, то и вообще не замечаем окружающего, выпадая в другое измерение…
Парковка , как обычно, напоминала старую добрую игру «сокобан». Втиснув машину между такими же смирно стоявшими другими железными конями , Иван устало вылез из машины.
- Маня, вылезай! Только молча, не разговаривай, окружающей народ надо беречь от инсультов и инфарктов… А то говорящие коты…. - хмыкнул Иван, открывая перед Маней двери автомобиля.
Подъезд радовал обилием разнообразных букв русско-английского алфавита на стенах, изысканно выложенных в десяток нецензурных слов в обрамлении имён проживающих и, видимо, их знакомых.
- Радостно осознавать, что о тебе помнят, - ехидно произнёс Маня, неторопливо плетясь вслед за Иваном. – Сколько столетий проходит, а графоманские инстинкты людей писать гадости о ближних неистребимы. А потом археологи чешут головы, что бы это значило… Впрочем, всё уравновешено…. Сегодня - я люблю такого или такую , а завтра - такой или такая … половой орган… Процесс познания в действии… До чего же Вы, люди, изобретательны….
Ваня окинул взглядом лестничную стену плача и весело заметил:
- Ну, зачем так однобоко? Вот тут о жизни… - и он указал пальцем в огромную надпись над батареей «ЖИЗНЬ – ЖОПА!», причём ниже, мелкими буквами было добавлено, видимо, другим философом «полная»…. Они с Маней переглянулись и засмеялись…
- Должен тебя предупредить, - почему-то шёпотом сообщил Ваня, - У меня две кошки. Девочки. Британская короткошёрстная Мэрилин и скоттишфолд Жозефина.
Маня подобрался и с возмущением заявил:
- У тебя , Вань, совесть есть?! Что раньше нельзя было сказать? Сам небось перед тем, как идти к дамам в гости, прихорашиваешься? А раз кот, так можно всё пустить на самотёк?
Кот остановился и начал с деловым видом себя вылизывать.
- Так! Рекламная пауза! Красота требует жертв , мой юный друг! Со всех сторон…. Хотя, - философски заметил кот, - я, например, в любом виде несказанно красив и умён… Ну, что будущий счастливый обладатель метисов мейкунчиков, пошли что ли…
За металлической дверью уже сидели две дородные кошки, услышавшие , видимо, звук открываемой двери. Маня шустро скользнул между ваниных ног в квартиру и мурлыкающая троица скрылась в одной из комнат под кроватью. Ваня понял, что общение с Маней откладывается на неопределённое время и, вздохнув, принялся раздеваться…
Дома стояла непривычная тишина. Жена была на работе, на сутках. Два любимых чада погрызывали гранит науки – одна в институте, другой в школе. По окнам хлёстко застучал дождь….
- Вовремя успели, - подумал Ваня, задумчиво рассматривая извилистые змейки дождя на стёклах. Дождь , как и всё в этом мире дуалистичен. Он необыкновенно прекрасен, когда лежишь под тёплым одеялом ,уютно свернувшись калачиком, и досматриваешь сто двадцать второй сон или, когда он причудливо расщепляет радугу над головой на всю немыслимую цветовую палитру, в одно мгновение преображая унылый серый день. И он ужасно противен, когда ты мокрый и продрогший уныло бредёшь по колено в грязи по просёлочной дороге с пудовой корзиной собранных грибов, этим немым памятником собственной жадности… Наверное, правы англичане – нет плохой погоды, есть плохая одежда, ведь из отстранённого далёка всё выглядит иначе. Собственные мучения становятся по-кинематографически эффектны и порою даже забавны. Великая вещь самое главное изобретение человечества – стекло . Стекло очков, оконное стекло, стекло иллюминатора, стекло экрана телевизора. Опосредованное участие щадит легко ранимые органы чувств, давая волю игре собственного воображения – безболезненному, безопасному эрзацу суррогатной жизни, волшебному конструктору грёз, где возможен обратный ход и параллельное развитие иных сюжетов, где возможно абсолютно всё и твои решения не так однозначно зависимы от последующего неизменного будущего; где нет главного – уходящего в неизвестность времени, этого вечного нашего судьи и палача… Дистанция – главное слово нашего времени… Мы вроде бы и рядом, и вроде бы далеко…Мы стали реже встречаться…. Мы отвыкаем от живого общения. Между нами возникли разнообразные посредники – телефонные и видеозвонки, СМС-ки, форумы и чаты… Удобнее позвонить, чем встретиться. Написать СМС-ку «прости», несравненно легче, чем произнести это глядя в глаза, тем более, что лукавство и обман не видны… Мнимое удобство заменяет главное – непосредственный контакт, отдаляя нас всё более и более друг от друга. Мы стали меньше разговаривать и если так дальше пойдёт, то наша речь благополучно уйдёт в разряд прошлого….