Выбрать главу

Странная всё-таки это вещь – жизнь для тех, кто в миру. Внезапно осознаёшь это, смотря на стариков. Вот сидят они целыми днями на лавочках  сутками говоря ни о чём или перед телевизором, если друзей уже нет,  и вся их жизнь в общем-то сводится к двум вещам  – вовремя поесть и опорожниться, и ловишь себя на мысли – и в этом смысл жизни?  Да лучше побыстрее умереть, не отягощая своими проблемами близких…  А в то же время своя собственная жизнь также бессмысленна  –  беготня на работу, смысл которой часто не понятен и самому, и какая-то бесконечная , глупая суета с понедельника по пятницу, с передышкой в  выходные, которые мелькают ещё быстрее.  Что в этом больший смысл? Вот и получается, что всё в этом мире суета сует, всё суета… И только такие вещи, как любовь к Богу и ближнему, забота и помощь хотя бы своим близким, какое-никакое творчество наполняют её смыслом…

Так уж сложилось, так уж судил Господь,  что умирал отец Нектарий на руках у Фила. В один из визитов в скит, Фил узнал, что отец Нектарий совсем плох. Он лежал в своей келье осунувшийся и исхудалый. Слабо улыбнулся Филе и с трудом прошептал:

- Ну, вот, Филя, какой я непутёвый, ни жить достойно, ни помереть по-человечески не могу… Никакой пользы, одно только беспокойство всем от меня… Да и трус, оказывается…. Боюсь Филя предстать пред Господом, нечего сказать, нечем оправдаться… Молись Филя за многогрешного Нектария…

Сидящий рядом послушник , виновато произнёс, кивая на стол с сиротливо стоящей миской:

- Совсем ничего не ел… Ничего не хочет…

Филя вдруг ясно понял, что видит отца Нектария в последний раз, что скоро этого родного ему человека не станет. Отец Нектарий внимательно посмотрел на склонённых над ним  Фила и послушника  и прошептал:

- Я очень многих обидел. Вольно или нет . Живущих и ушедших. Может совсем немного меня оправдывает лишь то, что я Вас всех очень люблю и буду молиться за Вас до тех пор пока Господь позволит мне делать это. Здесь и там.  Я очень счастливый человек, потому что Господь  берёг меня, недостойного,  и не сталкивал меня с плохими людьми . Мне было очень легко жить с Вами и только собственное убожество и отвратительный характер мешали этому. Простите меня и не судите старого дурака строго!..

Он умолк, переводя хриплое дыхание… И тихо добавил: - Слава Богу за всё!

Фил вдруг вспомнил, как ему рассказывали про монастырь   Santo-Torbio dе Liebana, где есть уникальная дверь, называемая Вратами прощения. Эта старая дверь в церковь , обитая по краям восьмиконечными звёздами  с фигурками святых и крестом посередине. Перед входом, на двери, которая иначе зовется "Вратами прощения"  имеется надпись, которая гласит, что входящий в эту дверь, оставляет свои грехи позади. С этого момента, прошедший через  "Врата прощения", будет находить и открывать в жизни своей лишь святые "правильные" двери. Отец Нектарий не проходил через эту дверь, но всю жизнь он открывал правильные двери, и не только для себя…

* * *

Недалеко от могилки отца Нектария у Фила на этом перевалочном пункте вечности был ещё один друг. В обрамлении невысокой чёрной мраморной ограды, на зелёном холме одиноко стоял хрупкий белый ангел. Это было последнее прибежище маленькой девочки Сони, умершей несколько лет назад от рака  и похороненной рядом со своею бабушкой. Фил познакомился с ней и её мамой в одном из монастырей. Соня была в эффектной розовой курточке и с таким же розовым бантом в жиденьких русых волосах, прореженных химиотерапией.  В руке у неё  была  забавная кукла, которую она с гордостью пыталась продемонстрировать окружающим. Правда, никто из них особенно не рвался порадоваться за ребёнка. Одна из оказавшихся здесь бабок, прочитала мамаше мораль о том, что церковь не место для игр , а коллективное бессознательное начало недовольно поглядывать на них, так что изгнание из церкви было вопросом времени, весьма небольшого.

- Тебе нравится моя кукла? – услышал Фил тонкий детский  голосок. – Жорж очень одинок. Его никто, кроме меня, не любит, ведь он никому не нравится. Но он мой друг, а друзей любят не за красоту, правда?.. И ещё его любит Бог. Ведь он всех любит, правда?

Фил улыбнулся девочке. Как часто мы, как маленькие дети,  хотим кому-то понравиться подружиться, а в ответ расплющиваемся о стену отчуждения и непонимания...  Или равнодушие... Вас не видят и не слышат. Вы никто, ничто. Вас нет в этом прекраснейшем из миров, заполненном счастливыми людьми... Фил был таким же ребёнком почти везде и родственные души встретились. Иногда Бог подставляет своё плечо, чтобы не было так больно. Он присел рядом с малышкой на колени, иногда ведь важно посмотреть друг другу в глаза и тогда кто-то должен стать ниже ростом. И девочка  с мамой вдруг оказалась под защитой этого юродивого. Это был его Дом и он мог здесь принимать своих гостей. Окружающие сразу сделали вид, что их нет. Их вычеркнули из жизни приличных людей, а они долго и весело о чём-то увлечённо говорили, перебивая друг друга. Сашины щёчки раскраснелись, Жорж заговорил голосом Фила, который взял  из рук Сони эту несуразную игрушку,  а где-то там в высоте анфилады на них умилённо смотрели ангелы, капая восковыми слезами  возле мерцающих икон. Потом они долго бродили по медленно угасающей Москве, а солнце, словно войдя в положение, никак не могло решиться уйти на покой. На следующий день Соню положили на операцию,  у неё был рак, и вот подошла очередь. Так они с мамой и оказались  в церкви, зашли помолиться перед операцией. Фил в этот же день был в больнице, чудесным образом его пустили несмотря на более чем обескураживающий вид. Соня обрадовалась его появлению, впрочем как и мама, со значительным  видом водила его по отделению и объясняла, где что находится. Потом они сидели в больничном дворе под удивлёнными взглядами прохожих и Соня с воодушевлённо  рассказывала о том, что она видела по телевизору куклу с открывающимися глазами, которую одевают на руку и, если ей такую достанут всё будет обязательно хорошо.                                                                                                                             - Ты принесёшь мне такую? -  спросила она при расставании с Филом и он не смог ей отказать. Следующие сутки стали для Фила самыми непростыми в жизни. Оказалось, что сделать куклу в Москве проблема почище добычи шкуры амурского тигра. Знакомый насельник Новоспасского монастыря дал ему  адрес какого-то кукольного мастера , телефон за давностью лет оказался потерян, и через полтора часа  Фил стоял перед обшарпанными дверьми с номером 18. Дермантин на них был рассечён побывавшим здесь, видимо, Зорро, а замок почему-то внушал уверенность, что его открывают в основном ногами. Через десять минут непрерывного насилия над звонком дверь натужно-хрюкнув приоткрылась и из щели выглянуло небритое отёкшее лицо с красным носом.

 - Чего надоть? - выдохнуло перегаром существо и замерло в ожидании ответа. После затяжных  прений выяснилось, что это тот самый мастер, который и нужен, но даже у оптимистично настроенного  Фила зародилось большое сомнение в дееспособности вышеупомянутого субъекта.  Субъект желал немедленно опохмелиться «для трезвости мысли» и прозрачно намекал Филу, что без этого творческий дар бесславно погибнет так и не проснувшись. Фил, однако, проявил не свойственную ему жёсткость и уже через час они пили чай с сааган-дали из филиного рюкзака с антикварными сухарями с изюмом. Как ни странно, Саша оказался хорошим парнем, которого как и тысячам ему подобных, сгубила водка. Поиск своего места в этой жизни чаще всего бесперспективен, если его проводить по пьяной лавочке, но понимание этого происходит поздно, слишком поздно, особенно , если натура слабовольна да ещё с гипертрофированном самомнением, а желающих помочь превратиться в свинью рядом предостаточно. Замечательный кукольник из театра Образцова сначала стал пить  дома, потом на работе, а потом внезапно не стало работы, семьи — жена ушла к другому, и чуть было квартиры, помог внезапно приключившийся гепатит с госпитализацией на пару месяцев в инфекцию и внезапная смерть Сашкиного маклера, случившаяся  от прибавления 8 граммов свинца в голову на почве старых разборок . Квартира осталась у него, а маклеры исчезли, наверное, его вычеркнули из какой-то базы данных. С тех пор Сашок успешно ежемесячно пропивал пенсию, периодически реставрировал оклады икон и мелкую мебель барыгам и пил, пил, пил. Фил застал его в те небольшие промежутки просветления, которые случались всё реже и реже, которые Сашок страшно не любил и старался в них как можно реже попадать. Трезвость тяжела, когда жизнь пуста и бессмысленна...                                                                                                                               Они сидели напротив друг друга и пили чай с сааган-дали и сухариками.                                                    - Какой у тебя, однако, чай! - блаженно потягивая зеленоватый кипяток говорил Сашок. - Давно так не было хорошо... Удивительно, но не трясёт, да и пить не хочется...                                                                                               - Сааган-дали — хорошая штука, ответствовал Фил. - Настоящий байкальский! Всё никак не кончится... Хорошие люди угостили, храни их Бог... Фил перекрестился.                                                       - Ну, так как насчёт моей просьбы , Сашёк? Я для этого к тебе и пришёл...