И тут такой облом. Если у Кинг-Конга наличествовала силовая энергетическая броня, то не факт, что он не умеет стрелять лазерными лучами из глаз, либо и вовсе использовать гравитационные хлопушки, после которых от того же Дуба останется разве что влажное пятно на брусчатке.
По слухам, активно циркулируемым в питейных заведения стаба Дальний, особо продвинутые твари из Пекла обладали не только такими умениями, но и способностями покруче. Особый страх у поселенцев отчего-то вызывали элитники ментаты, способные заставить иммунного с радостной песней самому разделать собственную тело, с тем, чтобы вырезать куски повкуснее и с чувством глубокого удовлетворения вручить их на прокорм монстру.
Хотя с точки зрения Паломника, это мало чем отличалось от Дара той же нимфы. Ну да то, что дозволено Юпитеру, не дозволено быку.
Поскольку нимфа, считай своя, та же иммунная, но с особым даром. К ней отношение простое. Прибить ведьму и считай порядок. А элитник, способный контролировать разумных, это О-Го-Го как страшно. Обсуждение возможностей скрабера, коренного обитателя Улья, даже в стабе, даже среди завсегдатаев бара, не приветствовалось. Так что в общественном сознании элитник ментат являлся вершиной всего самого опасного.
Впрочем, никто из собеседников Паломника, из числа завсегдатаев «Дикого Запада», лично сам ничего подобного не наблюдал. Пользуясь исключительно пересказами легенд из раздела: «Одна бабка сказала». При том все рассказчики твердо сходились во мнении, что для человекообразных элитников дистанционные атаки под запретом. А единственное внятное обоснование в подтверждение этого утверждения, услышанное инвалидом в баре, сводился к тому, что у людей глаза устроены таким образом, что сквозь них неудобно лазером стрелять. Вся остальная аргументация и вовсе не выдерживала никакой критики. Впрочем чего можно было ожидать от тех же дружинников. По всем критериям далеко не гигантов мысли.
Смирившись с тем, что от него больше ничего не зависит, поскольку свои выстрелом Паломник однозначно привлек внимание Кинг-Кнга к Башне Инвалид, инвалид расслабился и устроился в своем кресле поудобнее с тем чтобы насладиться предстоящим действом. Дергаться и суетится в этой ситуации ему представлялось совершенно излишним. И даже отсутствие Рыжей ни на что повлиять не могло. Поскольку мур уже получил все необходимые указания и прибывал в режиме ожидания.
И теперь исключительно только от коренастого да от самого элитника зависела, сумеет ли мур, активировав свой Дар Улья на скорость, после чего заключить на мгновение в далеко не дружеские объятия Кинг-Конга, с тем, чтобы войдя в плотный контакт подорвать два десятка гранат, навешенных на нем, как на новогодней елке. Либо монстр разберется в подопечным нимфы на расстоянии, а затем непременно отыщет и самого Паломника, да и ту же и Рыжую. Не зависимо от того, окажется ли к этому времени Лейла, понукаемая распоряжением сделанным партнером по громкой связи, на двадцать пятом этаже в компании инвалида, или продолжит изгаляться над своим бывшим директором. Найдет и сожрет. И любые попытки избежать праведного гнева монстра окажутся бесплодными.
Понимание этого факта пришло к Паломнику со всей очевидностью после того как элитник внимательно разглядывая Башню Инвалида, с верхнего этажа которой в его сторону и был сделан провокационный выстрел, установил зрительный контакт с инвалидом. Что называется глаза в глаза. И разделявшее их расстояние чуть ли не в километр не помешало стрелку рассмотреть адресованный в его сторону характерный жест ребром ладони по шее. Жест, который вполне приличествовал какому-нибудь герою Голливудского боевика, да хотя бы тому же Рембо, но уж никак не твари стикса. У которой и ладони-то толком не было. А так — ковшеобразная лапа. К тому же с четырьмя пальцами вместо пяти.
Продемонстрировав таким образом свои намерения, элитник коротким, но громким рыком, отголоски которого донеслись даже до Паломника, а это все же километр по прямой, разогнал собственную свиту и в одиночестве стремительно помчался к Башне Инвалида.
По оценке Паломника до столкновения монстра с муром осталось около минуты. Может быть чуть больше. А дальше с вероятностью процентов в девяносто пять «голова в кустах». При условии, что элитник таки владеет дистанционной атакой и захочет использовать ее при столкновении с кряжистым. В противном случае возможны варианты.
И это время инвалид решил посвятить каким-нибудь возвышенным мыслям. Мелькнувшая было в голове паническая идея, попытаться слинять куда подальше, была тут же отброшена в силу полной несостоятельности. Поскольку ситуация однозначно относилась к категории из числа: «Если изнасилование неизбежно, то следует просто расслабиться и попытаться получит удовольствие».
Так что Паломник быстро перелистал в голове несколько вариантов для абстрактно-отвлеченных размышлений, способных, сложись ситуация не лучшим образом, принести ему в последнюю минуту жизни определенное удовлетворение. Из категории: «А мне на вас наплевать с двадцать пятого этажа».
Философствовать о том, откуда у Кинг-Конга продвинутые знания кунгфу не захотелось. Мало ли, может быть тот самый зараженный из которого впоследствии, по прошествии многих лет и тысяч съеденных иммунных, и выросло это чудовище, в детстве боевиков пересмотрел. Да в таком количестве, что никакая грибница, взявшая под контроль разум попаданца в Улей, не смогла выбить из его мозгов эти воспоминания.
В топку же отправились рассуждения о габаритных размерах морских плавсредств и теории струн.
И пусть Паломник так никогда в прежней жизни и не играл в «Корову», о чем в свое время искренне сожалел, но поиск ассоциативных цепочек показался ему неуместным в данный момент.
Определенные отзвуки в душе вызвали воспоминания, связанные с самой террасой, на которой Паломник сейчас и прибывал, разглядывая стремительно мчащегося элитника с одной стороны и монументальную фигуру кряжистого, неподвижно застывшего у входа в Башню Инвалида, с другой стороны.
К тому же вездеход, припаркованный нимфой буквально у двери, отсюда, сверху, здорово напоминал Малыша — транспортное средство Бурого, и тем самым снова же возвращал мысли Паломника к первым часам попадания в Улей.
Именно отсюда, с этой самой террасы, Паломник совсем еще недавно, не прошло и пол года, собирался сигануть вниз. С тем, чтобы через восемь секунд расплескаться по гранитной брусчатке у входа кровавым пятном, в котором самым причудливым образом должны были перемешаться обломки инвалидной коляски, его собственные кости и серая жирная субстанция, ранее содержащаяся в голове у инвалида и возможно с определенной натяжкой претендующая на название мозгов. Такая кончина представлялась ему достаточно эпичной, и на протяжении сравнительно длительного промежутка времени, пока осуществлялись подготовительные мероприятия, в том числе и установка на террасе стартовой площадки для прыжка вниз, тешила его самолюбие. Странным образом трансформируясь в искаженной психике человека, живущего почитай третье десятилетие под прессом личной беспомощности и неминуемой страшной смерти, в этакий вызов окружающему миру.
— Можно сказать, в плевок в морду мироздания, — как сформулировал для себя грядущее мероприятие сам инвалид, прекрасно при этом понимая, что мироздание даже утираться не станет, поскольку ничего на морде своего лица не почувствует в силу ничтожности подобного действа, сравнимого с позиции самого мироздания разве что с потугами бактерии на титул Черного Властелина. Да и то не факт. Может оказаться, что у бактерии шансов обратить на себя внимание гораздо больше, нежели у болезного психопата.