— Да, — ухмыльнулся Гвоздь. — Тебе придётся использовать хитрость. Отвлеки его, подожди, когда он откроется. Они все думают, что неуязвимы, пока ты не доберёшься до этого мешка. Но если заиграешься, они тебе башку открутят быстрее, чем ты нож вытащишь.
Я кивнул, понимая, что с каждым словом ситуация становилась всё более сложной. Бегуны — это одно, но если впереди ждут более сильные заражённые с непробиваемыми головами, мои шансы внезапно показались мне менее радужными.
— А как насчёт тех, что ещё умнее и опаснее? — спросил я, начиная осознавать, что впереди могут быть существа, куда опаснее, чем я мог себе представить.
— У таких уже не только споровый мешок под защитой, — добавил Гвоздь. — Эти твари со временем начинают «обрастать» защитой по всему телу. Они становятся чертовски прочными, с костяными наростами, как броня. Если с бегунами ты можешь управиться ножом, то с матерым понадобятся хитрость, план и серьёзное оружие. Главное — не дай им тебя окружить.
Он говорил всё это с таким спокойствием, будто рассказывал про охоту на зайцев. Но я понимал, что это далеко не зайцы, и не факт, что у меня будет второй шанс.
— Вот почему мы всегда носим с собой что-то потяжелее, — добавил Гвоздь, похлопав по своему автомату. — На всякий случай.
На всякий случай. Это было так буднично в его устах, что я едва удержался от нервного смешка.
Я сглотнул, почувствовав, как пот выступил на ладонях. Споровый мешок. Замечательно. Только вот теперь мне предстояло действовать, а не просто слушать.
Мы двинулись дальше. Вскоре я заметил силуэты бегунов. Они двигались хаотично, но быстро, их движения напоминали дергающихся марионеток, которые потеряли контроль. Их форма — если её вообще можно так назвать — была далёка от человеческой. Они были худыми, как скелеты, их кожа свисала лохмотьями, будто они начали разлагаться изнутри. Но самое главное — это постоянное шевеление их тел. Каждое их движение выглядело словно нервный тик, полный скрытой угрозы.
— Идём, — прошептал Кулак, подавая сигнал двигаться вперёд.
Мы осторожно подкрались ближе. С каждым шагом я чувствовал, как внутри всё сильнее нарастает напряжение. Я сжимал рукоятку ножа так крепко, что пальцы побелели. Это был момент, когда теория встречается с практикой. «Ну что, Бродяга,» — мысленно обращался я к себе, — пора показать, что ты не просто ходячий труп."
Кулак и Гвоздь молча удалились в сторону, направляясь к лотерейщику. Я же остался с задачей убить бегунов. Только не накосячь, — думал я.
Один из бегунов был ближе остальных. Я прижался к стене, стараясь не дышать, наблюдая за его беспорядочными движениями. Он рванулся в одну сторону, затем резко остановился, будто почувствовал что-то. Давай, просто сделай это, и всё.
Я выскочил из укрытия, двигаясь как можно быстрее. Рука с ножом скользнула вперёд, и я ударил прямо в указанное место — чуть ниже затылка. Мешок прорвался. Бегун застыл на мгновение, а затем упал на землю, словно кукла, которой обрезали нити.
Я выдохнул. Первый готов.
Но времени радоваться не было. Остальные бегуны уже заметили движение и начали рваться в мою сторону. У меня не было времени думать. Инстинкты взяли верх. Я скользнул в сторону, увернувшись от очередного нападения, и снова нанёс удар — споровый мешок второго бегуна разлетелся, как по учебнику. Третьему я едва успел всадить нож, когда он оказался слишком близко.
Кровь стучала в ушах. Всё происходило слишком быстро, но я понимал, что это не конец. Оставшиеся бегуны теперь знали, что я тут, и не собирались упускать меня так легко.
Но прежде чем я успел что-то сделать, рядом раздался взрывной грохот, и я увидел, как огромная тень — лотерейщик — рвётся к Кулаку и Гвоздю. Они знали, что делать, и мгновенно переключились на него, сработав слаженно, как единое целое.
Я же стоял среди тел бегунов, тяжело дыша, с чувством, что только что прошёл своё первое настоящее испытание.
Повернув голову в сторону лотерейщика, я увидел только нечеткое, смазанное движение — будто тень скользнула по его массивной фигуре. В следующее мгновение блеснуло лезвие мачете в руках Гвоздя. Свет отразился от металла, как от натянутой струны, и в этот момент лотерейщик уже падал на землю. Время замедлилось: его огромное тело, словно поражённое молнией, рухнуло, подняв клубы пыли. Падая, он выглядел как глыба — тяжёлая, неуклюжая, но бесконечно мощная. Его голова откинулась назад, споровый мешок был разрезан.
Гвоздь, как ни в чём не бывало, подошёл к поверженному лотерейщику и, наклонившись над телом, ловким движением лезвия начал ковыряться в мешке. Он делал это так буднично, как будто вскрывал кокосовый орех, а не тело жуткого мутанта, способного разорвать любого на куски. Я стоял неподалёку, ощущая лёгкий холодок вдоль позвоночника, и наблюдал, как он извлёк оттуда три спорана — маленькие, сверкающие капсулы, которые Гвоздь держал между пальцами, словно драгоценности.