Я подошёл к Искре, и мы вместе осмотрели поле. Но вдруг, среди тел врагов, я заметил странное движение. Один из муров, казавшийся мёртвым, медленно поднялся на колени и, качаясь, попытался достать что-то из кармана.
— Стой! — крикнул я, взмахнув рукой, но было уже поздно.
В следующее мгновение раздался оглушительный взрыв, и всё вокруг вздрогнуло.
Момент взрыва был настолько неожиданным, что адреналин буквально ударил мне в голову. Я инстинктивно перешёл в режим призрака, схватив Искру за руку и увлекая её за собой в нематериальное пространство. Вокруг нас разлетелись осколки, но в ту же секунду я увидел, как вокруг всей нашей команды взметнулся прозрачный барьер. Это был её щит — огромный, растянутый почти на десяток метров. Я и представить себе не мог, что Искра может настолько расширить свой дар.
Шквал осколков обрушился на щит, с визгом отражаясь от его поверхности. Это длилось всего несколько секунд, но этого хватило, чтобы ощутить весь масштаб её силы. Она защищала всех нас, и если бы не её реакция, исход мог быть куда более трагичным. Но и щит, как оказалось, не был неуязвимым. Гвоздь, находившийся на самом краю, всё же получил удар — осколок прорвался через щит и глубоко вошёл в его живот. Возможно, он оказался ближе всех к эпицентру, а может, щит на краю был ослаблен. Но все остальные уцелели, и этому чуду было имя — Искра.
Я быстро повернулся к ней, чувствуя прилив благодарности и восхищения. Моя Искорка. Я довольно улыбнулся ей, приобнял и поцеловал в лоб.
— Ты умница, — прошептал я, чувствуя, как её плечи оседают под моими руками. — Быстро среагировала.
Но Искра вдруг зашаталась, и я едва успел подхватить её, когда её силы совсем иссякли. Я достал флягу и дал ей глотнуть живчика. Она выпила несколько глотков, и её лицо слегка порозовело, но усталость в её глазах осталась. Она перенапряглась, и я понимал, что её щит потребовал колоссальных усилий.
Пока я приводил Искру в чувство, остальные собрались у Гвоздя. Я подошёл, и то, что увидел, было совсем не радостным зрелищем: крупный осколок глубоко засел в его брюхе, кровь пропитывала его одежду, а на лице читалась боль, но Гвоздь, как всегда, выглядел спокойным, пытаясь даже шутить.
— Придётся заменить немного запчастей, — усмехнулся он сквозь стиснутые зубы, но в его глазах было заметно, что силы покидали его.
Я попросил остальных немного отойти, чтобы не мешать. Включив режим призрака, осторожно приблизился к Гвоздю, который смотрел на меня с напряжением, видимо, понимая, что без боли не обойдётся. Медленно наклонился, чтобы рассмотреть рану: осколок застрял глубоко, и вокруг него темнело от крови. Дышать приходилось медленно и аккуратно, зная, что любое неверное движение может вызвать резкую боль.
— Ну, давай, призрак, — прохрипел Гвоздь, стиснув зубы. — Покажи, на что способен. Только быстрее, пока я сам не достал его и не приложил тебе в ответ.
— Держись, сейчас вытащу, — сказал я, стараясь говорить спокойно, хотя сам чувствовал, как напрягаюсь от мысли, что один неловкий шаг, и всё может закончиться плохо.
Погружаясь глубже в свою нематериальную форму, я осторожно протянул руку к осколку. Секунды казались вечностью. Пальцы касались осколка, и, несмотря на всю осторожность, Гвоздь вздрогнул, стиснув зубы до хруста.
— Чёрт… мать его, — прошипел он, — давно так не развлекался.
Я продолжил вытягивать осколок, чувствуя, как сопротивляется ткань, в которую он вонзился. Гвоздь выпустил рваный, короткий выдох, лицо его побледнело, но он продолжал терпеть, не издав ни звука. Когда наконец осколок вышел, я тут же приложил бинты к ране, прижав их ладонью, чтобы остановить кровотечение.
— Славно сработал, призрак, — прошептал Гвоздь, его голос был хриплым, но в глазах мелькнул отблеск одобрения.
Кулак, не теряя ни секунды, вколол ему спек — стимулятор, который моментально придаёт силы. Гвоздь слегка поморщился, когда спек начал действовать, а затем медленно выдохнул, его тело расслабилось. Катя, склонившись над ним, закрыла глаза, и её руки стали светиться тёплым зелёным светом, как будто она сосредоточила всю свою энергию на том, чтобы помочь ему восстановиться.
— Лечи, лечи, Катенька, а то, боюсь, в следующий раз заживо схарчат, — пробормотал Гвоздь, чуть приподняв уголки губ в слабой, но искренней улыбке. Катя сосредоточенно молчала, её лицо было серьёзным, но в глазах читалась решимость.
Минуты шли медленно, я чувствовал, как напряжение начинает отступать, когда видел, что его лицо постепенно оживает, возвращаясь к привычному цвету, а дыхание становится ровнее. Способности Кати, хоть и не могли полностью исцелить его рану, явно помогали, ускоряя восстановление. Гвоздь, чувствуя себя чуть лучше, уже попытался сесть, опираясь на свою руку.