Продолговатые фигурки дёрнулись, словно их ударили, это Горец спустил с цепей "зверя", отпустил совсем и зарычав, хотел уже броситься, но крепкая рука сына схватила его за плечо.
– Отец, нет!! – заорал вдруг Дима.
Горец, ослеплённый яростью, горечью потери, зло посмотрел на сына и вырвал из захвата свою руку, снова бросил взгляд на ненавистных тварей. Порву, убью!! Близнецы сжались в небольшие комочки и ощетинились плоскими, не очень длинными шипами. И не давили, как все другие Иные, Горец вообще их никак не ощущал, видел только и желал одного, отомстить, уничтожить, растоптать этих тварей, что отняли у него Сойку!
– Отец, стой!!! – снова послышался голос сына. Горец не обратил внимания, он что, не понимает?! И рванул к тварям. Странно, но Дары не отзывались. Пох…й, руками разорву!! И врезался в стену. Сын. Почему он стоит между ними?! Почему не даёт убить их?!
– Отойди!! – зарычал Горец. Сын стоял перед ним, глаза почернели, полыхают огнём зрачки. Горец снова бросился, попытавшись обойти Диму, но мир вдруг кувыркнулся и в плечо ударилась земля.
– Не трогай, отец!! – рычал уже Дима, еле-еле сдерживая рвущегося отца. – Это не они!! Не, они!! Бл…ть… да уймись ты, наконец!!!
Горец не слышал или не хотел слышать сына. Он рвался, рычал, ослеплённый яростью. И снова и снова сын сдерживал его, под "стрёкот" Близнецов.
– Уймись же!! – заорал в лицо отцу Дима, сам до жути уставший от борьбы, в ссадинах и порванной одежде. И Горца вдруг "отпустило", разом, он просто обмяк в захвате сына.
– Почему… ты не даёшь… их убить… ведь это они… – глухо прохрипел отец, смотря сейчас сквозь Диму.
– Не они убили маму…
Взгляд Горца обрёл осмысленность, словно он только что услышал слова Димы.
– Старик… Нестор этот ваш, ху…в… – так же глухо ответил сын. – Они… пытались защитить, предупреждали её… не успели… мы… отец… не успели…
И Дима уткнулся отцу в грудь, зарыдал, без звука, сотрясаясь и сжимая руками плечи отца. Горец прижал к себе Диму.
Близнецы пропали. Исчезли. Сбежали. Твари. Горец не поверил Диме. Что здесь делать старику? Нет у него причин просто прийти и просто убить Сойку. Да и… смог бы? Хрен его знает. С её-то Даром, "высушила" бы в три секунды. Хотя и он не прост. Но, незачем ему Сойку убивать, не за чем. Отдали долги. Перемкнуло и мстит за сестру? Бред. Да и я её убил, а не Сойка. А рана на груди? Такие только Иные и могут оставить, ровная, идеальная, если так можно сказать. Насмотрелся уже. Второй Близнец ранен, явно дрались. Да и Сойка к ним тепло относилась. Нет. Это они, паскуды чёрные! Всех. Всех убью. С каждой твари спрошу…
Схоронили Сойку в тот же день, по традиции, как принято в Улье. Кластеры леса вокруг грузились достаточно часто. Аккуратно, на сооруженных носилках, отнесли тело матери и любимой женщины на ближайший к перезагрузке кластер. И ждали, пока обновляющийся осколок заберёт тело Сойки. Всё происходило, как в тумане. Последующие дни прошли так же, что делали, ели ли, пили? Наверное, что-то ели, что-то пили. Делать не хотелось ничего, горе тяжёлой потери топило. Дима и Горец призраками бродили по ставшему пустым дому, из которого ушла душа. Часть души ушла и из Горца с сыном, оставив холодную пустоту в груди. Они не разговаривали, переживая горе каждый по-своему, в своем углу, хотя стоило бы…
ЭПИЛОГ
Что-то щекотало нос. Травинка. Пахло землёй, травой и ещё чем-то кислым. Лукьян медленно приходил в себя. Лежит. Где его конь? Вообще, что вокруг происходит? Сквозь вату в ушах пробились голоса дружинников. Он открыл глаза и принял вертикальное положение, огляделся. Воины вокруг, поднимаются с земли и тоже оглядываются, тихо переговариваются. На суровых, бородатых лицах недоумение. Что произошло? Где их кони, повозки?
Лукьян помнил, как вёл дружину домой после сечи с кочевниками. Победили их, отогнали напасть от городища и взяли немалую добычу, кони, оружие. Где это всё? И почему он видит так мало своих людей? Их ведь должно быть не меньше семи десятков, а сейчас едва ли три наберётся. Напали на них? Кто? Кто посмеет на княжьих землях напасть на дружину?
Туман. Лукьян вспомнил, что колонну вдруг окружил непонятный и слишком уж густой туман. Чары? Боги! Неужели навеял кто-то?! Но…
– Лукьян! – слева послышался голос десятника. Игорь. Лукьян поглядел снизу вверх на рослого воина в кольчуге. Тот подал руку и мужчина встал. На ногах уже были все оставшиеся воины и все оглядывались, совершенно не понимая, что произошло.