Тишина. Может монстры ушли? Или это его бред, а снаружи сейчас всё нормально, люди продолжают спокойно жить? Лена, наверное, его обыскалась… Лена?! А если…?! Виктор глухо застонал. Мысль о девушке подстегнула его. Он дёрнулся было встать, но реальность растоптала его потуги. От резкой вспышки сильнейшей боли парень снова чуть не отключился, затошнило. Спустя только минут двадцать он смог встать на ноги. Виктор чувствовал себя очень плохо. Ещё через несколько минут, осторожно двигаясь, лишь бы не вызвать новую волну боли, добрался до двери. Найдя наощупь щеколду, стараясь действовать как можно тише, отщелкнул её и попытался открыть дверь. Не вышло. Парень навалился сильнее, но всё равно ничего не удавалось, будто с той стороны её чем-то подперли. Начала просыпаться паника. Толкнув дверь ещё несколько раз, Виктор добился лишь новой вспышки боли. Глухо застонав, сполз по двери на пол. Западня и он тут сдохнет. Когда боль чуть поутихла, Виктор разомкнул сжатые веки и поднял взгляд. На глаза попалось какое-то пятно, выделяющееся в темноте. Окно! Как он мог про него забыть?! И как же хорошо, что он не поставил решётку! Теперь только осталось вылезти. Учитывая своё состояние, это могло оказаться непосильной задачей. Но он должен, обязан выбраться из этой западни! Эта мысль настолько его захватила, что уже не думал о том шуме, который обязательно устроит. Раза с третьего удалось выбить стёкла, как ещё не порезался о посыпавшиеся осколки. Каждое движение давалось с трудом, сопровождалось новыми вспышками боли и Виктор подолгу отдыхал. Сушняк наваливался с новой силой. Вода давно закончилась, зря он тогда почти всю её выпил. Боль в голове снова начала усиливаться, проглоченные таблетки не помогали. И запах. Гарь и ещё что-то мерзкое, вызывающее тошноту, заполнило маленькое помещение кладовки.
Около получаса понадобилось Виктору, чтобы вылезти на улицу. Но это не принесло облегчения. Здесь воняло ещё больше. Густой запах гари, дерьма и крови вызвал настолько сильный рвотный позыв, а прибавить к этому ещё и адскую головную боль, что парень вновь отключился, скрючившись на взрытой когтями неведомых чудищ земле. Сколько он так пролежал, неизвестно. Может минуту, а может и несколько часов. Разлепив глаза и глухо подвывая от нестерпимой боли, Виктор перевернулся на спину и попытался подняться. Не вышло. Болью его прибило к земле. Перевернувшись снова на живот, кое-как привстал на локтях и попытался оглядеться. От отвратительного запаха тошнило, но парень всеми силами пытался сдержаться. На улице светало. Или вечерело, не понять, полумрак какой-то. Полностью сфокусировать зрение не выходило. В глазах всё плыло, поэтому и осознать весь тот ужас, что происходил здесь недавно, парень так и не смог. Может оно и к лучшему. Нужно вернуться в квартиру, пришла Виктору мысль, там есть и таблетки и вода.
Минут пять он полз к заборчику, решив, что опираясь на него, передвигаться будет легче. По пути вляпался во что-то склизкое, но не обратил внимания. Добравшись, наконец, до ограды, Виктор с превеликим усилием всё-таки смог принять сидячее положение и вновь оглядеться. Зрение всё так же плыло. В какую сторону ему ползти дальше? И сколько времени займет подъём на четвёртый этаж? Осилит ли он этот подъём вообще? Мысли путались, а разум всё норовил соскользнуть в спасительное забытьё. Просидев так ещё, наверное, минут десять, Виктор решил-таки двигаться, с улицы необходимо уйти. Через минуту Виктор поймал себя на мысли, что слышит какой-то шелест. Или ему кажется? Нет, звук явно исходил откуда-то со стороны, куда он и двигался. Снова стало страшно, дыхание перехватило, боль накатила с новым приступом тошноты. Виктор замер, молясь Богу, чтобы его не заметили и не тронули. Впереди, метрах в двадцати, из-за края дома показалось что-то большое и бесформенное. И шелест этот исходил от этого нечто. Понять, что именно видит, Виктор не мог, от страха и боли разум совсем затуманило. Вот эта чёрная масса остановилась. Шелест стал громче и к нему прибавилось потрескивание, будто человек щёлкает суставами на пальцах. Парень даже не пытался осмыслить происходящее, настолько его измучила эта боль. Где-то сверху вдруг послышался другой звук, похожий на быстрое перестукивание чего-то твёрдого и острого по тонкому металлу. А спустя секунду, тишину и ушные перепонки разорвал страшный визг, словно сотни циркулярок разом начали резать неподдающийся металл. Голову Виктора вновь затопил сильнейший приступ боли, он даже закричал в голос, хотя на самом деле раздалось лишь глухое сипение. Последнее, что он успел увидеть перед тем, как отключиться, стало тёмно-серое пятно, с громким хрустом упавшее на щелкающую чёрную массу.