Что–то такое уже было, подумал Дима, вспомнив Историка.
— Знавал я одного человека, тоже историю в оплату просил рассказать.
— Кто? — голос чуть девушки чуть напрягся.
— Историк. Или Блокнот… х… не поймёшь, как его на самом деле звать. Себя, Историком, во всяком случае, называет.
Брови Анжелики подпрыгнули вверх, удивление уже она не скрывала, как и Шмель.
— А его–то ты откуда знаешь? И что, получается, он записал что–то из твоих… рассказов?
И вот тут Дима понял, в какую ловушку попал. Эти двое совсем, совсем не простые рейдеры. Но и он тоже хорош, какого вот, кто за язык тянул брякнуть про этого Историка? Теперь что? Выкручиваться как–то надо.
— Что–то записал… а в чём дело–то? Видел я его один раз всего, посидели, за жизнь поговорили и разошлись.
Некоторое время девушка смотрела на него, что–то про себя решая, произнесла задумчиво:
— Хрень всякую он не записывает. Ты ведь понял, что он долго, очень долго в Улье?
— Лет триста, плюс–минус, так он сказал, так что да, знаю. И всё равно, не пойму в чём проблема.
Анжелика медленно отвернула голову, встретившись взглядом со Шмелём, смотревшим через зеркало, а с лица так и не сходило выражение удивления. Кого же это они встретили? Затем снова посмотрела на Медоеда:
— Почему это знаешь ты, а мы нет?
— Не посчитал нужным сказать вам, значит, — усмехнулся Дима, выделив иронично, как Анжелика до этого, «вам», а сам пытался понять, кто же его неожиданные спутники такие, если, судя по реакции, Историка этого не понаслышке знают. Не вляпался ли он в очередное дерьмо?
— Из Института мы, эмблему на двери не заметил что–ли? Нам такие вещи, по идее, знать надо.
А Медоеда, словно током прошибло! Институт?! Ну пи…ц! Дубина, блин! Голову в Клетке совсем отбили! Как такое забыть можно?! Специально ведь запоминал в Гвардейском все эти эмблемы и знаки разных известных в Улье Организаций!
Ну точно, вляпался..! Дима от досады чуть не взвыл! Ещё и наговорил уже, вон, хрен отцепятся теперь!
Глава 2.
Обитаемый Пояс.
Реакция Медоеда на её слова насторожила. Напрягся вдруг, стал «колючим», внешне это почти не отразилось, но взгляд всё равно зацепился за сжавшиеся, на секунду, в ниточку губы, чуть изменившуюся позу. Он не испугался, именно напрягся. Почему? Анжелика не видела повода. Причина в их со Шмелем принадлежности к Институту? У него какие–то проблемы с Организацией? Разыскивают? Девушка чуть подобралась. Нет, она не боялась, «укатать» этого парня у них со Шмелём сил хватит. И не с такими справлялись. Но если его разыскивают… она приготовилась, на случай, если он что–то попробует выкинуть. Шмель готов всегда, наблюдает.
И тут же Медоед успокоился, словно что–то для себя решил.
В это же время Дима лихорадочно думал, что делать. С этой компанией надо разбегаться. Доедут до стаба и до свидания. А затем он успокоился, разом, пришли другие мысли, более рациональные. В сущности, ну Институт, что такого–то? Теперь понятно, откуда они знают и Историка и ребят из каравана. Но его–то самого они не знают и подозревать ни в чём не могут. Не сделал ничего плохого и вообще, к Институту никаким боком. Остаётся только не давать повода и разойтись. Расскажет какую–нибудь историю и всё, раз обещал. И ещё, вот, прямо сейчас, заметил, что эмоциональный фон кваза вдруг «отвердел». Что бы это значило?
Анжелика, всё это время наблюдавшая за ним, спросила в лоб:
— Почему ты так напрягся, когда узнал, что мы из Института? Не поверю, что эмблему не заметил.
Вот оно что, значит. Дима решал, как ответить, понимая, что от его слов может многое зависеть.
— Многое говорят про вас… слухи, всё такое. Понятно, что не всему верить можно, что–то наверняка бред откровенный… но и не на пустом месте ведь всё это рождается, — усмехнулся Медоед. — Да и не ожидал встретить, вы же большими группами обычно передвигаетесь, нет? А эмблема… вылетело из головы, реально.
Не врёт, вроде, подумала Анжелика, но явно не договаривает. Есть в нём что–то. И не прост, ох не прост он. Обычный иммунный никогда не удостоится, чтобы Историк записал его историю, значит, с Медоедом этим случалось что–то, на самом деле, необычное. И это тоже хорошо бы выяснить.
Она тоже усмехнулась и ответила:
— Да… слухов вокруг организации ходит много, есть такое. Но ничего преступного Институт не делает. Только изучение Улья. Мы вот со Шмелём, к примеру, тоже сталкеры, ищем всякое, интересное. А ты, выходит, наших встречал?
— Пересекался. Лично с ними, правда, не общался. В том стабе, куда я иду, целая группа Институтских работала и бойцы и учёные. С нашими вояками ещё операцию провернули, преступника какого–то завалили в соседнем стабе.